— Значит, скоро Танюшка проснется, — присаживаюсь на край кровати и внимательно смотрю на мужа.
Столько всего пережили вместе… через столько всего прошли. Хочется верить, что Алина — наше последнее испытание.
— Ложись, Наденька. Если Танюшка проснется, я сам к ней встану, — радует меня Дима.
— Да ладно уж. Я привыкла не высыпаться.
— На этой кровати невозможно не выспаться, — смеется.
— Дим, — задерживаю дыхание на секунду. — Что дальше?
Если сейчас не поговорим, я так и буду изводить себя переживаниями.
— А что дальше? — переспрашивает с невозмутимым видом.
— Ну… Лебедева скоро родит. Ты собираешься подавать в суд?
Чувствую, как мурашки ползут по обнаженным плечам, словно скользкие холодные змеи. Кусают изнутри в самое сердце ядовитыми клыками и отравляют меня.
— Надь, это не твои заботы. У тебя есть дети. Занимайся ими! — отвечает как-то отстраненно.
— Я боюсь, Дим…
Дыхание перехватывает, а кончики пальцев холодеют.
— Чего ты боишься, родная?
— Что ты… и она… вы… боже! — вздыхаю. — Я боюсь, что ты меня опять обманешь!
Рогов кривится. Затем прикрывает веки и издает тихий стон, откинувшись головой на подушку.
— Я знаю, Надя, что тебе не просто доверять мне. Я предал тебя. Предал семью. Но скоро все закончится. Осталось потерпеть совсем немного. У меня все продумано.
— Ладно, — ложусь рядом с ним.
Муж обнимает и целует перед сном.
Мы так давно не засыпали вместе, в обнимку. С поцелуями и разговорами.
В роддоме мне этого не хватало — его объятий.
— Я люблю тебя бесконечно! — шепчет мне на ухо особым голосом.
Таю в его руках, а на лице сияет до одури счастливая улыбка, которую невозможно сдержать.
— Завтра погуляем с детьми, обещают солнышко и тепло.
— А ты на работу не поедешь?
— Нет, Надь. Какая работа, когда тебе помощь нужна с малышами. Отдохнешь пару дней после роддома, потом я оставлю себе график.
После утренних кормлений собираем малышей на их первую полноценную прогулку.
Я одеваю сына, Дима ловко справляется с дочкой.
Спускает большую коляску с двумя люльками с крыльца, принимает у меня детей по очереди.
Выходим за территорию.
Я вдыхаю полной грудью свежий воздух, пропитанный запахом мха. Птички поют. В глубине сосновых размашистых веток замечаю серую белку, перебегающую с одного дерева на другое.
На большой детской площадке гуляют мамы с малышами.
— Скоро тут школу построят, — сообщает Дима. — Можно будет детей в город не возить.
Он толкает коляску по асфальтированному тратуару, и я тихонько им любуюсь. Такой взрослый, статный, широкоплечий. С двойной коляской и двумя малышами.
Любимый. Родной.
Мой.
Муж показывает мне тихое озеро, где оборудован хороший пляж. С детьми летом тут будет классно.
Уже представляю, как придем сюда вместе с Зоей, как Сережа с Танечкой будут резвиться в маленьком надувной бассейне, а мы с подружкой болтать обо всем на свете.
— Если захочешь, можно и на территории дома сделать бассейн, — мурлычет Дима, заключая меня в свои объятия.
Прижимаюсь к нему с нежностью.
— Ты уже и так много сделал для нашей семьи.
— И хочу сделать еще, Надь. Чтобы мы были самыми счастливыми.
Осторожно целует мои губы. Наслаждается этим моментом.
И меня отпускают все переживания и опасения. Дима рядом со мной. И когда он так близко, душа к душе, мне ничего не страшно.
57. Врать до последнего
Наконец-то Алина разродилась.
Скоро этот клубок распутается окончательно, чему я несказанно рад. Надоело до тошноты прикидываться доверчивым дураком.
Все, что сделала Алина, вернется ей бумерангом в ближайшее время.
— Дмитрий Романович! Алину уже забрали в родильное отделение. Врачи говорят, что роды будут стремительными! — Костя бросается ко мне при входе в роддом. — Хорошо, что я рядом был. Алина перепугалась.
— Правильно. Пусть боится.
— Что мне дальше делать? — Грач тормозит у лифта, поравнявшись со мной.
— Езжай домой, Костя. Сегодня у тебя выходной.
Направляюсь к главврачу. Он мне в помощи точно не откажет. Бесцеремонно распахиваю дверь.
— А, Дима! — Фролов сияет в улыбке, оторвавшись от документов. — Рад видеть!
Молодая медсестра делает шаг в сторону и прижимает к груди увесистую папку с бумажками.
— Юр, к вам девчонку доставили. Алина Лебедева. Не родила еще?
— Лебедева? — хмурится. — Не припомню такую. Давно она у нас?
— Около часа.
— Лебедева, — стучит по столу карандашом, выискивая что-то в записях. — Да. Есть такая. Рожает у лучшего доктора. Твоя знакомая?