— Это я ради вас приоделся… В крестные отцы возьмете?
Володя обернулся и погладил его по плечу.
— Мы тебя любим. Будь у нас, как дома…
Когда поднимались в лифте, какая-то молодая женщина с любопытством уставилась на Алешу, а он думал о том, что лифт, наверное, подходящее место, если ты здесь вдвоем с любимой, поднимаешься вместе с ней вверх, к счастью, и больше здесь никого нет. Так оно и есть, наверное, потому что все в лифте молчали, а женщина лучше бы отвернулась, ни к чему эти взгляды больших карих глаз.
…В передней танцевали. Володя целовал Зойку. В углу пели песню. А у секретера, под сиренью, Алеша пытался затянуть песню о султане и папе римском, султану запрещено пить вино, а папе римскому любить женщин. Но Зойка приказала Алеше замолчать, общество, мол, не позволяет.
Девушка, лаборантка с электронно-вычислительного центра, звали ее Галя, бросала в Алешу яблоки. Румяных веселых яблок было много, а рук у Алеши не хватало, и он почувствовал себя так, как тогда с букетом в парке…
— Мы с Вовкой в одной школе учились, — рассказывал Алеша, — и в университет вместе поехали. И в Приишимский район (слово «целина» Алеша стеснялся произносить вслух) вместе махнули. А потом Вовка сюда вернулся, а я там остался… Очень хотел вспомнить с ним ос этом…
Она пригласила его танцевать. Он сгрузил яблоки и пошел… Ноги у девушки были стройные, длинные, и грудь хорошая, крепкая. Очень уж девушка понравилась Алеше, и когда он почувствовал это, то ушел от нее в другой угол. Не к чему же это все…
— Пусть все у вас будет хорошо, — сказал Алеша Вовке.
Он хотел добавить, что плохо это — Вовка не по специальности работает, но тут подошла Зойка.
— Ты не думай, что мы будем сиднем сидеть в хоромах, — сказала она серьезно. — Не омещанимся… Из-за денег жить не будем, не беспокойся… А деньги сами придут, за работу…
Он пошел под сирень, к яблокам, и стал собирать их в кучу.
…Там, в Приишимском районе, нет ни яблок, ни сирени… А в бане было два портрета из журнала «Экран». Теперь один остался, а Володин ребята забрали, когда переселялись. Портрет монахини-полячки Алеша повесил подальше от окна, там суше… Примитивизм, конечно, ограниченность и тому подобное, Зойка так и сказала бы Чего-то я не понимаю, это точно. Ведь вот же не хочет Вовка вспоминать старое…
Снова подошла Зойка, поцеловала мужа и сказала, что вот теперь можно петь про султана и папу римского, даже она с удовольствием, как когда-то, в студентах, споет. Шеф-то не пришел. Это из- за него такие песни не пели. А теперь можно… Но Алеше именно теперь расхотелось петь, и у него мелькнула мысль, что Зойка, должно быть, не любит Вовку, но как же тогда они целуются? Наивные, должно быть, мысли. Тоже наивные… Но ведь это жестоко — отобрать у Вовки ни за понюх то, что было раньше. Или Вовка сам это выбросил?.. И о чего начинается это «выбрасывание»?.. Хоть бы подошел, спросил, как вы там, что у вас. Столько лет не виделись…
Сбоку что-то шептала лаборантка Галя, и получалась сквозная линия во всей этой «обстановке».
— Не обращайте вы на этот шик внимания. Не расстраивайтесь… Отвыкли, что ли? Одичали… Это ведь и у вас будет. Вы знаменитость… У вас блестящее будущее. С таким-то прошлым!..
— Не для этого я туда ездил, — разозлился Алеша, — от души говорю, не для этого. И снова уеду… Какая там карьера!.. — и добавил, что у Володи самый лучший в бригаде ключ был, я его, как реликвию, привез, а он здесь не нужен… А Зойка, оказывается, все это услышала и сказала, что это все чепуха, именно Лешка сманил Володю на целину, могли бы не вернуться вообще, это же счастье, что Володя здесь, а Леша диплом, наконец, получит.
— Гнался за Лешкой, — и все посмотрели на Алешу осуждающе, — гнался, как хвост, — сказала она, потрепав Володю за ухо, — рупор Лешкиных идей… Самостоятельным не был. Мерзли там, дураки. ни за что. Если бы все благородными были!.. Университет на гаечный ключ променять — надо же додуматься!..
— А… — махнул рукой Алеша и пошел танцевать с лаборанткой, чтобы уйти отсюда незаметно, не обращая на себя внимания.
— Мешаете вы жить людям, — сказала она. Глаза у нее смеялись. Искрились, прямо-таки. Понравился он ей, что ли…
— В этом сценарии уже ничего не изменишь, — сказал он. — Спектакль под названием «Какие они счастливые…» Хорошее название, правда?
— Даже обидно, до чего знакомо все, — сказала она. — И у меня все это есть… И муж даже.
Алеша незаметно положил сверток с ключом на стол, оделся и пошел к выходу.