– И получил четыре. Я тщательно изучил права личности, ловко сформулированные законом, затем несколько туманных сведений об оборудовании Жизненного Терминала и, наконец, заявление специалистов о нецелесообразности дальнейших пробных запусков ракет на дальние расстояния. Но всем известно, что ученые спят и видят, как сделать такие ракеты. Почему же не поэкспериментировать? Вот вам и ответ: потому что средства дальних перелетов давно уже изобретены и работают!
Декстер хмыкнул:
– Есть один изъян в вашем объяснении. Если вы могли додуматься до этого, используя всем известные сведения, почему же миллионы других не пошли по вашим следам?
– Потому что любой вывод – ничто, пока не получены прямые доказательства, – Мэйсон пригорюнился. – Вот где власти предержащие разыграли меня. Я совершил мой лучший поступок в жизни, с того момента, как оставил Марс и ступил на Землю, я поставил свою жизнь на те семь шансов из тысячи и прошел. Я счастливчик и действительно в сорочке родился. Я получил доказательство, которого искал.
– И теперь завязли в нем, – вставил Корлетт. – Здесь нас восемь сотен. Учитывая процент, при котором новоприбывшие успешно реинтегрируются, пройдет еще много времени, прежде чем нас будет от восьмидесяти тысяч до восьми миллионов. Так что пока что мы немногого достигли. Ни аэропланов, ни ракетных кораблей, ни видео, ни фабрик по омоложению, ни алебастровых вилл, ни вибротранспортеров. Теперь возврата нет. Ты не сможешь вернуться из мертвых.
– Знаю, – Мэйсон расстроенно причмокнул, впрочем не особенно походя на огорченного человека. Он задержался взглядом на вороненом стволе Декстера: – Эти ученые головы создали хитрую систему, очень искусную игру. Есть жизнь после смерти, но никто не вернулся, чтобы рассказать о ней. Фокус в том, что никто не расскажет этого, пока мы не сможем построить собственную цивилизацию.
– Верно говоришь, – согласился Корлетт с особым воодушевлением.
– Но не возвращение меня беспокоит. Я хотел доказать это только себе. Я совершил разворот на сто восемьдесят градусов. Я повернулся вокруг себя и пошел обратно, туда, откуда начинал, на дне ямы, с лопатой в руках.
– Одной лопаты будет мало, – заметил Декстер. Он похлопал по ружью, с которого не сводил глаз Мэйсон. – Эта планета не слишком дружелюбна.
– Тем лучше. Оковы делаются для того, чтобы их разбивали. В моей жизни больше не будет омоложений, и мне осталось не так много. Дайте же мне ружье и лопату и покажите, где начинать.
Для него нашли и то и другое, и вывели его наружу. Опершись на лопату, он вдыхал пряный воздух чужой незнакомой планеты, увидел несколько сложенных из камней домов. Взор его скользнул оттуда в небо, на гигантское красное пятно на чудовищной штуке, подвешенной в небесах. Его ноги зарывались в причудливо-пурпурной траве.
Он сказал:
– Когда один каллистриец примкнул к двум другим, это очень хороший знак!