Форсировало это и развитие рынка: новое английское дворянство (в отличие от старого континентального) было вскормлено им (пусть даже в форме спекуляций на выморочном послевоенном имуществе), а не враждебно противостояло ему.
Не сдерживаемый феодалами капитализм развивался уникально жестоко: через «огораживание».
Землевладельцы сгоняли крестьян с земли, превращая ее в пастбища. Продавать шерсть было выгоднее, чем зерно, и «овцы съели людей».
Впрочем, зверства «огораживания» преувеличивались даже современниками. После разрухи из-за чумы 1348–1349 годов и войны Алой и Белой розы Англия лежала в руинах, и еще в 1520-х годах «земли было больше, чем людей»; ее дефицит появился лишь в 1550-е годы. К 1500 году было выведено из долевого владения в частную собственность 45 % всех земель, а за весь XVI век огородили еще не более 2,5 %.
Болезненность «огораживаний» усиливалась тем, что с развитием капитализма им подвергались лучшие земли (так что на этих 2,5 % могло собираться 10 % урожая и жить 20 % крестьян). Кроме того, с земель сгоняли незаконно занявших их за годы разрухи, возделывавших их иногда поколениями, — и этих сквоттеров никто не считал.
Ключевая причина обнищания — приток серебра после открытия Америки, который обесценил его во всей Европе. За 1510–1580 годы в Англии цены на продовольствие выросли втрое, на ткани — в 2,5 раза, что обогащало купцов и джентри при разорении крестьян и не занимавшихся бизнесом землевладельцев, чьи доходы были фиксированы. Это объясняет то, что земельная собственность джентри росла в том числе за счет земель крупных лордов и секуляризованных в XVI веке монастырей.
Когда вызванное обнищанием массовое бродяжничество стало проблемой, за него ввели смертную казнь, обеспечив крайне дешевой рабочей силой мануфактуры и поместья новых дворян, а затем и флот с его каторжными условиями. (Часть бродяг гуманно загоняли в работные дома, поневоле изобретя, чтобы хоть чем-то занять их, пригодившееся в эпоху паровой машины разделение сложного труда на простейшие операции). В XVI веке за бродяжничество было казнено свыше 160 тыс. чел. — в полтора раза больше, чем погибло в войне Алой и Белой розы.
В итоге крестьянство было уничтожено как класс, деревня перешла на капиталистические рельсы, но главное — сложился открытый характер формирования элиты: успешные торговцы и богатые крестьяне становились дворянами. Их укрепление породило конфликт с абсолютизмом, увенчавшийся революцией 1640–1660 годов.
Джентри вкладывали и в Англии, и за границей и вступили в союз с банкирскими домами. Те возникли в итальянских городах-государствах, прежде всего Венеции (а также в Генуе и Ломбардии; уже в первой трети XIII века они, как отмечал А.И.Фурсов, «опутали долговой сетью значительную часть Европы», разжигая для последующего финансирования самые разные войны. Вслед за переносом центра деловой активности (из-за укрепления Османской империи, развития морских путей в Индию и Новый Свет) они стали переносить центр своей деятельности в Западную Европу.
А.И.Фурсов отметил, что в 1582 году венецианская аристократия решила превратить в свой плацдарм Голландию, но Тридцатилетняя война показала уязвимость последней. Кроме того, венецианцам пришлось конкурировать в Голландии с евреями-марранами, бежавшими туда из Испании и Португалии. «Единственной альтернативой Голландии была Англия — мало того, что остров…, но государство с…сильной потенцией превращения в ядро североатлантической мир-экономики… Англия была уже подготовлена венецианцами в качестве запасной площадки — они работали над этим с конца 1520-х годов…»
Венецианские финансисты (вместе с еврейскими банкирскими домами, в которых они со временем растворились) во многом сформировали английскую элиту, оплодотворив косную среду джентри богатейшей и изощреннейшей политической и интеллектуальной традицией Венеции (и иудаизма).
В Английской революции 1640–1660 годов финансисты поддержали парламент, бывший оплотом джентри (Елизавета I взяла под контроль денежное обращение, ущемив их интересы). Оплачивая Кромвеля во время гражданской войны, после его победы они обеспечили себе контроль за экономикой Англии.
Процветание Англии в первой половине XVII века было неустойчиво: после запрета вывоза необработанной шерсти 80 % экспорта составляли шерстяные ткани. Английские купцы нуждались в защите от голландских конкурентов, правительство — в повышении доходов; результатом стало усиление протекционизма.