Я вздрогнул.
На стене, прямо передо мной, была начертана огромная свастика.
Музей
Будь свастика в другом месте, я принял бы ее за солярный знак. Но тут, пауком распластавшись на стене, она занимала слишком видное место, чтобы придавать ей столь невинный смысл. Другую стену занимали портреты и огромная карта полушарий. Больше в зале ничего не было. Даже стула.
Пока я медленно шел к портретам, в памяти одно за другим всплывали имена нацистских преступников, скрывшихся от суда после падения третьего рейха. Рудольф Хесс - комендант Освенцима. Арестован только весной 1946 года… Эрих Кох - рейхскомиссар Украины. Арестован только в 1950 году… Рихард Бер - преемник Хесса в Освенциме. Арестован только в 1960 году… Швамбергер - палач славян. Арестован в 1972 году… Клаус Барбье - начальник гестапо в Лионе. Арестован в 1973 году… Этим не повезло. Как не повезло и Менгеле, и Эйхману… Но процветал же после войны Гейнц Рейнефарт, скрылся же Борман!
Я вспомнил сенсационные шапки в газетах, оповестивших мир в 1972 году о том, что Мартин Борман, один из самых активных нацистских вождей, жив и ведет жизнь процветающего бизнесмена. Об этом заявил американский журналист и разведчик Л. Фараго, по версии которого Мартин Борман, бежавший из гитлеровского бункера незадолго до падения третьего рейха, добрался до Латинской Америки и канул в небытие лишь для широкой публики. Не случайно текст последней телеграммы Бормана, отправленной из рейхсканцелярии, гласил: «С предложенной передислокацией в заокеанский юг согласен. Борман». Об этом же заявил во Флоренции итальянский историк Д. Сусмель. Ссылаясь на сведения, полученные от бывшего агента германской секретной службы Хосе Антонио Ибарни, Д. Сусмель сообщил, что Борман сумел добраться до Испании, а оттуда, прихватив приличную сумму из фон-да нацистской партии, отбыл в Аргентину на испанской подводной лодке… Перес де Молино в Аргентине, Мануэль Каста Неда и Хуан Рильо в Чили, Альберто Риверс и Освальдо Сегаде в Бразилии - под всеми этими именами, по сведениям Д. Сусмеля, скрывался долгие годы один и тот же человек - Мартин Борман.
А 1959 год?
В центре кельнского проспекта Ганза-ринг стояла статуя, воздвигнутая в память немцев, расстрелянных нацистами в последние дни рейха. В ночь на 25 декабря 1959 года памятник был осквернен, и в ту же ночь на зданиях десятков городов Западной Германии - от Гамбурга до Мюнхена - невидимые руки начертали знак свастики. Мало того, нацистская волна прокатилась по Франции, Англии, Бельгии, Голландии, Норвегии, Швеции, Финляндии, Испании, Австрии… Стоило раздаться сигналу из Кельна, как он был подхвачен во многих странах, не только в европейских, но и в латиноамериканских… Впрочем, это не удивительно. Разве не звучит как заповедь одна из директив бывшего руководителя заграничных организаций НСДАП обергруппенфюрера СС Эрнста Вильгельма Боле своим ландесгруппенлейтерам: «Мы, национал-социалисты, считаем немцев, живущих за границей, не случайными немцами, а немцами по божественному закону. Подобно тому, как наши товарищи из рейха призваны участвовать в деле, руководимом Гитлером, точно так же и партайгеноссе, находящиеся за границей, должны участвовать в этом деле».
«Но,- беспомощно сказал я себе,- при чем тут я - Маркес, научный обозреватель «Газет бразиль»?» Да, по специфике своих занятий я знал, что в нашу страну стеклись сотни недобитых деятелей третьего рейха. Знал, что в 1959 году у нас в Бразилии был задержан Герберт Цукурс, диктатор Латвии. Знал, что в Сан-Пауло полиция наткнулась на Венделя - руководителя гитлеровских передач на Бразилию во время войны, а также арестовала некоего Максимилиана Шмидта, работавшего долгие годы на Геббельса… Да, я это знал, но Мне и в голову не приходило, что все эти события так реальны и что я могу неожиданно лицом к лицу с ними столкнуться… Слишком далеким казалось мне все, связанное с третьим рейхом…
Законсервированный фашизм… фашизм, затаившийся до лучших времен… Я привык думать, что если кто и слушает в наши дни «Баденвейлерский марш», исполнявшийся когда-то только в присутствии Гитлера, то это, несомненно, чудаки или идиоты. Всякие «Британские союзы» Освальда Мосли или «Движения гражданского единства» Тириара и Тейхмана походили, в моем понятии, на нелепую и, конечно, временную игру. Опасную, плоскую, но игру… А я… Я никогда не играл, да и не желал играть в эти игры! Я растолковывал своим читателям, что такое тепловая смерть, как ведется борьба с пустынями, угрожает ли нам новый ледниковый период, одиноки ли мы во Вселенной, выдумка ли «горные люди», а неофашизм или эксфашизм всегда оставались хлебом для других журналистов…