Звезды были яркие и пронзительные.
А потом все исчезло. Напрасно я всматривался в тьму. Ни звезды, ни единого огонька…
Торопливо я вызвал дежурного, и мой голос его, как видно, обеспокоил, потому что, наконец, он появился в комнате сам - крупный, добродушный толстяк. Странно было слышать слова «обсерватория», «звезды», «геофизика» - такие люди, как правило, предпочитают говорить о скачках или о боксе. Но он говорил о звездах и геофизике, которыми тут занимались, а под конец успокоил:
- Вы переутомлены, вам надо отоспаться и отдохнуть. Сельва отнимает у людей слишком много сил. Прислать вам вина?
- Спасибо. Что слышно у вас об авиаугонах? Я имею в виду местную линию.
Он рассмеялся:
- Наша посадочная полоса похожа на царапину. У нас всего два самолета. Но водят их пилоты, знающие каждую излучину реки, каждый ее перекат, каждое высокое дерево, способное служить ориентировочным знаком… Угоны - привилегия больших трасс.
- Чем, собственно, занимаются сотрудники обсерватории?
- Я уже говорил - звездами. Но точнее об этом скажут они сами. Я лишь встречаю и провожаю гостей.
- Много их тут бывает?
- Когда как.
- Есть тут бар или клуб, где можно провести пресс-конференцию?
- Персонал обсерватории невелик,- уклонился дежурный от прямого ответа.- Есть комната для гостей, ее я мог бы назвать клубом, но сейчас она пустует. Вы же знаете - климат. В нашем климате сырость очень быстро съедает и дерево и железо. Впрочем, вряд ли вы успеете поговорить с сотрудниками. Билет до Манауса вам заказан.
- Спасибо,- поблагодарил я.- И… соедините меня с «Газет бразиль».
Пока телеграфисты вызывали метрополию, я успел подойти к зеркалу. Мне давно следовало побриться. Но вот загар… загар был великолепен!
Загар?!
Какого черта! Не обрел же я этот камуфляж в сельве?!
Распахнув халат, я удивился еще больше - все мое тело золотилось от густого загара!
Это неожиданное открытие меня смутило. Я не мог его объяснить. И когда затрещал телефон, удивился еще сильнее, ибо шеф раздраженно спросил:
- В самом деле, где ты находишься?
- Либейро, обсерватория «Сумерки».
- Дурацкая шутка! - возмутился шеф.- В поселке Либейро со вчерашнего дня сидит наш репортер Фил Стивенс. Я просил разыскать тебя. Фил утверждает, что никаких обсерваторий в Либейро нет. А значит, нет в Либейро тебя! Где же ты?
- Я встревожен, шеф…- начал я, но нас сразу прервали. Писк зуммера подействовал на меня угнетающе. К тому же постучали в дверь.
- Войдите!
Это вновь был дежурный. Но сейчас он держался официально, я бы сказал - холодно. Наверное, потому, что вместе с ним в комнату вошел человек, которого я, кажется, где-то видел.
Любитель цапель эгрет
Впрочем, нет… О любом военном можно сказать, что вы его где-то видели. А это был военный, и никакой штатский костюм не мог скрыть его выправки.
- Инспектор,- представился он.- Я не задержу вас, но по долгу службы обязан задать несколько вопросов.
- Слушаю вас.
- Кто были люди, доставившие вас к обсерватории?
- Я их не знаю. Я наткнулся на них случайно, в сельве. Они были добры ко мне.
- Их имена?
- Они не назвали своих имен.
- Но, может, в беседе между собой?..
- Нет.- Я покачал головой.- Я был слишком возбужден, мог не расслышать. Но, кажется, они и впрямь не обращались друг к другу по имени. Вообще-то в их поведении была доля странности…
- Что именно?
- Ну… Например, они не ответили ни на один из моих вопросов.
- Хорошо,- сменил тему инспектор.- Расскажите о случившемся в самолете. Всю правду, если она даже неприятна вам… Нас интересует некто Репид, доверившийся вам.
- Это не так,- возразил я.- Мне этот уругваец не доверялся.
- Кубинец,- поправил меня инспектор.
- Он назвал себя уругвайцем.
- Это не меняет дела… Вы журналист. Вы собираетесь писать о случившемся?
«Он слышал мой разговор с шефом…» - почему-то решил я и ответил:
- Как можно подробнее. Такие вещи нельзя замалчивать. О таких вещах должны знать все!
- Итак?
Я подробно рассказал о катастрофе.
Инспектор слушал внимательно, иногда уточнял детали, переспрашивал, а дежурный тем временем стоял у окна, и один бог знает, что он там видел.