Я киваю, и мы снова идем. — Нравится.
Это правда. Я просто не говорю ей, что он мне не нравится так же сильно, как ее брат.
— Боже мой, представляешь, если бы ты влюбилась в него и вышла замуж? Мы бы жили недалеко друг от друга, были бы замужем за двоюродными братьями и вместе растили бы детей.
Она не раз повторяла мне эту фразу с тех пор, как началась эта история с Джованни. И мне бы очень хотелось, чтобы это произошло, но, к сожалению, я не представляю себе такого будущего. Какая-то часть меня — большая часть — желает, чтобы это стало реальностью. Но одна лишь мотивация не поможет мне в этом.
— Это было бы очень здорово.
Мы подходим к дверям, и Мира предлагает мне идти впереди нее. Как только я переступаю порог, раздаются крики.
— Сюрприз!
Мои руки взлетают вверх, чтобы прикрыть рот, а глаза расширяются.
Мира подходит ко мне. — Ты должна знать, что это все дело рук Джованни.
Мой взгляд скользит по толпе и задерживается на Антонио, стоящем рядом с Авророй, а затем переходит на Джованни. Он широко улыбается, протягивая руки, и идет ко мне.
— Ты удивлена? — спрашивает он, а затем прикладывает к моим губам целомудренный поцелуй.
— Очень. — Я хихикаю.
— Я знаю, что ты сказала, что не хочешь ничего делать, но я не мог позволить, чтобы твой день рождения прошел без того, чтобы что-то сделать.
Я улыбаюсь ему, положив руку на его щеку. Боже, как я люблю этого человека. — Спасибо.
Он поворачивает голову и целует мою ладонь. — Не за что.
Затем он берет меня за руку. — Пойдем, сделаем обход.
Он ведет меня через зал, и я благодарю всех за то, что пришли.
Антонио стоит с Авророй и Томмазо. Видно, что Томмазо что то преследует. Его обычно приветливый характер пропал.
— Спасибо, что пришли, ребята, — говорю я, когда мы подходим к ним.
Взгляд Антонио опускается вниз, туда, где сцеплены наши с Джованни руки.
— Конечно, мы бы не пропустили. Хотя Антонио и хотел, но я сказала ему, что ему, как представителю семьи в кампусе, необходимо быть здесь.
Аврора улыбается, как будто она только что не бросила в мою сторону тонко завуалированное оскорбление.
— Что ж, я благодарна, что вы пришли.
Мы неловко болтаем еще минуту, прежде чем Джованни говорит: — Думаю, тебе пора открыть свой подарок.
— Тебе не нужно было ничего мне дарить. Этой вечеринки-сюрприза более чем достаточно.
Он насмехается. — Если бы я не подарил тебе подарок, я бы плохо работал, пытаясь добиться твоего расположения.
Я смеюсь.
Антонио стонет и делает вид, что устал, фальшиво зевая и обвиняя ночь в плохом сне.
— Извините нас, — говорит Джованни, ведет меня в центр комнаты и кричит, чтобы привлечь всеобщее внимание.
Кто-то выключает музыку, и все взгляды устремляются в нашу сторону. Внезапно мое тело приходит в состояние боевой готовности. Что Джованни задумал?
— Я просто хочу воспользоваться моментом и поздравить Софию с днем рождения. — Его рука лежит на моей спине, и он поглаживает ее вверх-вниз, как будто мы уже несколько месяцев пара. Все хлопают, раздается несколько улюлюканий и криков. — Пришло время имениннице открыть свой подарок от меня.
Он берет с одного из столиков у диванов небольшой пакет, завернутый в серебристую бумагу, и протягивает его мне. Я даже не заметила, как он оказался там. Во мне поселяется страх, я боюсь, что же скрывается под этой упаковкой. Я знаю точно, что это будет что-то сверхъестественное, еще до того, как я порвала бумагу.
Я оказываюсь прав, когда нахожу часы Patek Phillipe. Такие часы можно купить, по крайней мере, подруге, а не девушке, которая на прошлой неделе сказала, что не хочет торопить события.
Мой рот открывается, когда я смотрю на эту роскошь.
— Теряешься в догадках? — Джованни берет футляр из моих дрожащих рук и достает часы, а затем надевает их на мое запястье. — Идеальная модель.
Он улыбается, и я улыбаюсь ему, благодарная, но в то же время ошеломленная. По правде говоря, я не ношу часы, потому что считаю их неудобными. Но Джованни этого не знает.
— Это прекрасно. Большое спасибо.
Затем я поднимаюсь на цыпочки и целую его в щеку.
Я ловлю взгляд Антонио через его плечо, и мы встречаемся глазами. Его взгляд напряженный, с лазерной фокусировкой, челюсть сжата, брови сведены. Это взгляд сильного человека, который не может быть счастлив, и я вздрагиваю от того, что он направлен на меня. Когда-нибудь из него получится идеальный дон.
Я отстраняюсь и обращаю свое внимание на Джованни. — Это уже слишком.