— Послушай, ты мне очень нравишься, София, но если ты не чувствуешь этого, я не хочу, чтобы ты притворялась. Даже если я устрою для тебя потрясающую вечеринку и сделаю роскошный подарок. — Когда мое лицо опускается, он сжимает мое плечо. — Я просто шучу.
— Джованни, мне так жаль.
— Слушай, я разочарован, да. Но я ценю честность. Это больно, но я лучше узнаю сейчас, чем через несколько месяцев.
— Мне жаль.
Как будто эти слова не могут перестать слетать с моих губ.
— Перестань извиняться. Со мной все будет в порядке.
И я знаю, что все будет хорошо. У Джованни нет проблем с женщинами.
— Хочешь вернуть часы? Я взяла их с собой на всякий случай.
Я лезу в свое весеннее пальто и достаю их.
— Я заметил, что ты их не носишь.
Теперь настала моя очередь смутиться. — Если честно, мне не нравится носить что-то на запястьях. Это всегда меня раздражает.
Он смеется. — Ну что, прокололся, да?
— Это очень красивые часы.
Он улыбается. — Оставь их себе. Они были предназначены для тебя, так что они должны быть у тебя. Делай с ними что хочешь. Перепродай их, если хочешь.
У меня открывается рот. — Я бы никогда.
Он хихикает. — Я знаю, что ты не сделаешь этого. Поэтому я и говорю, что ты должна оставить их себе. Многие девушки так бы и сделали.
— Хорошо. Что ж, спасибо еще раз.
Он кивает, затем встает. — Пойдем. Я провожу тебя в твою комнату.
Я встаю, и мы идем по тропинке, направляясь в сторону Римского дома.
— Ребята, вы уйдете из школы на похороны отца Томмазо?
Я киваю. — Да. Мы уезжаем во вторник. Я не знаю точно, когда будет служба и все остальное, но думаю, что мы вернемся до начала занятий на следующей неделе.
— Надеюсь, они поймают того ублюдка, который это сделал.
Его голос звучит так угрожающе, как я его никогда не слышала. Он был так мил со мной, но до меня дошли слухи о том, каким злым может быть Джованни. Он не просто так стал вторым после Марсело, и это было трудно понять, когда он был так очарователен со мной.
— Я тоже.
Я не люблю тратить много времени на размышления обо всем том, что, вероятно, видели и должны были делать мужчины в нашей семье, но я надеюсь, что тот, кто это сделал, должен заплатить.
Джованни провожает меня до двери, и прежде чем я захожу внутрь, он смотрит на меня с сожалением. — Если ты передумаешь и решишь, что я — мужчина твоей мечты, обязательно дай мне знать.
Я бросаю на него взгляд, который должен показать, насколько плохо я себя чувствую.
— Я просто прикалываюсь над тобой, София. Господи, я же горячий самец. Я приду в себя.
Затем он целует меня в щеку, прежде чем уйти.
Я захожу в дом, закрываю за собой дверь и падаю на кровать. Что за безумные выходные. Сначала вечеринка-сюрприз, потом я лишаюсь девственности с Антонио, прежде чем мы узнаём, что отец Томмазо убит.
Наверное, мне следовало бы переключиться на ту часть, где был убит отец моего друга, но с прошлой ночи я только и делаю, что одержима мыслями о нашей встрече с Антонио.
Я не жалею, что потеряла с ним девственность. Совсем нет, хотя, наверное, стоило бы.
Это был тот опыт, о котором я мечтала, и я потеряла его с человеком, к которому испытываю глубокие чувства, даже если мы никогда не сможем быть вместе надолго. Я до сих пор не могу выбросить из головы выражение его лица, когда он впервые вошел в мое тело.
Боль отвлекала, но я никогда не видела его таким уязвимым и ошеломленным. То, как он смотрел на меня сверху вниз, заставило меня подумать, что, возможно, если бы все было иначе, он тоже мог бы испытывать ко мне чувства.
Я громко застонала. Мне нужно перестать делать это — представлять себе, каким может быть будущее с ним. У нас с ним нет будущего.
Летом он женится на Авроре, а когда-нибудь и я выйду замуж за кого-нибудь другого, связанного с семьей. Я должна наслаждаться этим временем — двумя людьми, которых связывает физическая связь. Я хочу испытать с Антонио все, что можно испытать физически. Я хочу, чтобы именно он подарил мне все мои первые ощущения. Я хочу, чтобы он научил меня быть хорошим любовником — отдавать столько же, сколько и получать. Я твердо решила, что это произойдет до окончания семестра, потому что после этого мне придется жить только воспоминаниями о нашем совместном времяпрепровождении.
Этого должно быть достаточно, даже если я знаю, что ничего, кроме всего, никогда не будет достаточно.
Стук в дверь моей комнаты в общежитии, которого я так ждала, раздается около девяти часов.
Я встаю с дивана, где делаю домашнее задание, и без особого энтузиазма направляюсь к двери.