Но кое-что меня все же беспокоит. При всем напряжении с нашей стороны, когда мы смотрим на русскую секцию в столовой, почему русские не напрягаются?
Они ведут себя как обычно. Ничего не изменилось ни в их привычках, ни в их поведении, ни, тем более, в отношении к нам. Они демонстрируют то же самое взаимное презрение, которое мы всегда испытывали друг к другу. Единственное объяснение — они не знают, что есть повод для напряжения. Они не знают, что мы считаем, что они убили одного из наших капо, или делают вид, что не знают. Что именно?
Я иду за Томмазо в его комнату, пока он надевает галстук с цветами итальянского флага и прихорашивается перед зеркалом.
Я поднимаю его пиджак, который висит на спинке стула, и бросаю ему. — Я заходил раньше, но тебя здесь не было.
Он замирает на мгновение, натягивая пиджак. Это всего лишь полсекунды, но я успеваю заметить.
— Пошел прогуляться пораньше. Не мог уснуть. Думал о своем отце.
Томмазо не из тех, кто "неспешно прогуливается, чтобы разобраться в своих чувствах". Он "выбивал дерьмо из груши для битья". Я хочу сказать, что это чушь, но сейчас не время. Отца этого парня только что убили, выкололи ему глаза и через неделю выбросили на берег. Это может испортить настроение любому.
Поэтому, вместо того, чтобы допрашивать его, я говорю: — Если в следующий раз захочешь компанию, дай мне знать.
Он кивает и направляется к двери. — Готов?
Похоже, ему не терпится закончить разговор.
— Ага. — Я делаю вид, что верю ему.
Мы выходим из Римского дома, но я не могу избавиться от чувства тревоги, которое одолевает меня всю дорогу до столовой.
Мой лучший друг лжет. Вопрос в том, о чем он лжет?
27
СОФИЯ
Когда на следующий день на занятиях по хищениям преподаватель объявляет, что мы будем работать над проектом в группах по три человека. Я подавляю стон. Я всегда ненавидела партнерскую работу в школе. Наверное, потому, что я перфекционистка и мне всегда хочется все взять на себя. Если только не с Антонио. Мне очень нравится работать с ним в качестве партнера на пятничных мероприятиях.
К сожалению, Мира не учится со мной в этом классе. Вообще, в этом классе очень мало итальянцев. Аврора — единственная представительница семьи Ла Роза, и я ни за что не хочу с ней сотрудничать. Но после того, как профессор говорит нам разбиться на группы по три человека, я вижу, что итальянцы из семей Аккарди и Витале уже разбились на пары. Как и большинство людей из домов "Москва" и "Дублин". Есть пара отставших — дети политиков, но я никак не могу с ними работать.
Когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на другую сторону класса, там стоит Аврора и ухмыляется.
— Похоже, мы станем партнерами.
Она притворяется, что рада этому, но мы оба знаем, что я нравлюсь ей примерно так же, как и она мне.
— Отлично, — говорю я. — Кто будет нашим третьим?
— Не волнуйся, девочка, я присоединюсь к этой группе
Я поворачиваюсь на звук ирландского акцента за спиной и вижу того самого парня с темными волосами, который приставал ко мне в коридоре на днях.
Он протягивает мне руку. — Конор Мерфи, рад познакомиться с вами обоими.
Я смотрю на его протянутую руку, прежде чем чувствую себя невежливо и в итоге принимаю ее. — Привет.
Прежде чем кто-то из нас успевает сказать что-то еще, профессор хлопает в ладоши, привлекая наше внимание. — Так, теперь, когда группы сформированы, присаживайтесь, и я объясню вам, в чем заключается задание.
Остаток занятия я провожу, записывая, что требуется, и внутренне негодуя, что мне придется проводить дополнительное время с Авророй и этим придурком-ирландцем.
Когда урок заканчивается, Аврора вскакивает со своего места и оттаскивает нас с Конором в сторону. — Давайте вместе отправимся в столовую. Мы можем поговорить о наших идеях и о том, когда мы соберемся после уроков, чтобы поработать над ними.
Всю дорогу Конор пытается меня разговорить, как и тогда, когда он доставал меня в коридоре тем вечером. Я не могу понять, действительно ли он пытается за мной приударить или просто раздражает меня. Получается последнее.
— Итак, ты с кем-нибудь встречаешься, София? — спросил он.
Быстро взглянув краем глаза на Аврору, я качаю головой. — Нет.
— Как у такой красавицы, как ты, может не быть парня?
Я сузила глаза. — Может, он мне и не нужен.
Он смеется, открывает дверь в столовую, и мы заходим внутрь. — Уверяю тебя, девочка, если бы ты была со мной, ты бы не перестала меня хотеть.