— Это не имеет значения.
Я думаю, что это должен быть кто-то из других итальянских семей, какой-нибудь неудачник, с которым ей стыдно признаться, что она трахалась. А может быть, он ей действительно дорог и она не хочет, чтобы я оторвал ему яйца за то, что он прикоснулся к тому, что принадлежит мне — хочу я этого или нет, не суть важно.
Потом меня осеняет ее план, и я перестаю беспокоиться о том, кто может быть отцом, потому что эта сука…
— Ну и что? Ты думала, что заставишь меня переспать с тобой, чтобы сказать, что я — отец? — Я сопротивляюсь желанию прижать ее к стене и вместо этого сжимаю руки в кулаки. Я так взволнован, что сердце бьется у меня в затылке. Я делаю шаг к ней. — Я не могу в это поверить.
Мне не нужно спрашивать, собирается она делать аборт или нет. Ее воспитывали так же, как и меня. Это не вариант.
— Ну и что? Мы все равно собираемся пожениться, и не похоже, что ты хочешь меня трогать. Мы можем просто сказать, что этот ребенок наш. Теперь нам даже не придется заключать брак. У тебя будет свой наследник.
Смятение, которое было несколько минут назад, исчезло, и она снова стала той женщиной, которую я знаю.
Я усмехаюсь над ее предположением. — Неужели ты думаешь, что я теперь в женюсь на тебе? Ты дала мне один из немногих ударов, которые у меня есть. Я должен поблагодарить тебя и поздравить.
Я смотрю на нее с самодовольной улыбкой.
Ее глаза сужаются, и на ее лице появляется ухмылка, которая мне не нравится. — Ты все равно женишься на мне.
Я не могу удержаться от смеха и качаю головой. — Ты бредишь.
— Если ты этого не сделаешь, я расскажу всем, что ты уже несколько месяцев спишь с Софией.
Мой желудок опускается.
— Точно. Я все знаю о вас двоих. Ты думаешь, что ведешь себя так незаметно, крадешься.
Она закатывает глаза. — Да ладно. Вы двое практически трахаете друг друга глазами каждый раз, когда находитесь рядом. Я не могу поверить, что Мирабелла настолько глупа, что не догадалась об этом сама. Это же очевидно, что ты тайком пробираешься к ней в комнату по ночам.
Возможно ли, что она видела меня? Откуда она знает? Понятия не имею. Но ясно одно: она определенно знает.
— Не впутывай в это Софию, — предупреждаю я с едва сдерживаемой яростью. У меня так сдавило грудь, что я едва могу выдавить из себя слова.
— Она имеет к этому самое непосредственное отношение! Если бы не она, ты бы, наверное, уже спал со мной.
— И это решило бы все твои проблемы, не так ли? Я бы не стал мудрее и растил бы чужого ребенка.
— О, пожалуйста, не делай вид, что ты такой невинный. Ты совсем не такой. И если ты не будешь сотрудничать, я расскажу всем, как она была твоей маленькой шлюхой в течение нескольких месяцев. Она будет уничтожена. Она никогда не найдет достойного брака в семье. Она никому не будет нужна. Она станет гумном какого-нибудь бандита и будет производить на свет ублюдков. Ты этого хочешь для своего ангелочка?
Ее голос полон ярости, и она выполнит свое обещание. Аврора из тех женщин, которые, чего бы им это ни стоило, будут уничтожать других.
Мне неприятно, что все, что она говорит, — правда. София будет разрушена. Все, на что она надеялась в своем будущем, окажется недоступным, по крайней мере, недоступным в том смысле, в каком она этого хочет.
Желание закричать давит на мои голосовые связки, но я как-то сдерживаюсь.
Что для меня лучше? Пойти на поводу у Авроры и сказать, что ребенок мой, и никогда не прикасаться к нему, или сказать правду и освободиться от нее? Проблема с последним вариантом заключается в том, что, даже освободившись от Авроры, я все равно не смогу иметь Софию. На нее будут смотреть как на нечистокровную. Люди стали бы спрашивать, спала ли она с кем-то еще…
В голове мелькнул образ галстука с ирландскими цветами.
Моя семья все равно не признает ее достойной быть женой дона, и она все равно будет испорчена.
Черт!
Я должен сделать то, что должен, чтобы защитить будущее Софии, как бы трудно это ни было. И я хочу насладиться тем небольшим количеством времени, которое у меня еще есть с Софией.
— Хорошо. Мы сделаем вид, что ребенок мой, и ты не проронишь ни слова обо мне и Софии никому другому. Но я не хочу, чтобы о твоей беременности стало известно до свадьбы. Согласна?
Хотя я никогда не ударил бы женщину, но это желание становится настолько сильным, когда я вижу, как на лице Авроры медленно появляется довольная ухмылка, потому что она получила то, что хотела.
— Согласна, — кивает она. — Рада, что ты пришел к правильному выводу.