Система посадки зрителей тоже стоила внимания — люди садились в кресла, которые поднимали их на нужную высоту, впритык к сфере. Затем зрители одевали специальные очки, с помощью которых могли следить за гонщицами в режиме реального времени, при желании — приближая или отдаляя то или иное изображение. Либо настраивались на общий канал, который, переключаясь с одной гонщицы на другую, транслировал самые фееричные сцены из всей гонки — резкие повороты, дерзкие ловушки, смертельные исходы.
Педантичные камеры, не скупясь на пиксели, фиксировали смерть девушек. Вот ей не удаётся преодолеть трамплин. Машина падает вниз, и жук выводит во весь экран лицо девушки, осознающей, что это последние мгновения её жизни — полет над пропастью. А зрители ликуют, некоторые даже снимают очки в надежде что-то разглядеть на Арене собственными глазами. Они аплодируют умирающей девушке.
Правила таковы, что медицинскую помощь оказывали лишь в случае, если гонщица смогла самостоятельно добраться до финиша. Если нет — она будет умирать, зрители — ликовать, и никто и не подумает прийти на помощь. Таковы правила, правила, правила…
К счастью, изнутри сферы зрителей не видно, и гонщицы имели возможность любоваться либо безоблачным небом, либо плаксивыми тучами — в зависимости от того, какая погода соответствовала атмосфере гонки.
— Тренировка закончена, — пробормотал Рей зло. — Готовься иди… И Марлен, дурная девка, постарайся взять себя в руки.
Он приблизился к ней. Черты его лица немного смягчились.
— Марлен, поверь мне, ты можешь. Это в тебе есть. Но если… это сложно объяснить, но, если ты будешь бояться умереть — ты умрешь. Никогда не бойся, только не на Млечной Арене, иначе она тебя сожрет. Иди!
Девушка залезла в воздушное авто, которое довезло её до выхода, и села в прозрачную кабинку-ракатицу, которая сразу же «отлепилась» от стены и двинулась вниз.
Девушка испытала лёгкий шок, когда кабинка оказалась в свободном полёте. Ракатица ей напоминала паука, который отлепился от одной паутины и пребывал в поисках следующей.
Она вспомнила разговор с Джин и Аророй, который состоялся у нее накануне.
— Вы что же, хотите, чтобы я убивала других девушек? — спросила Марлен с неверием.
— Я хочу, чтобы ты выжила, дурочка! Марлен, я знаю, в тебе есть всё качества, чтобы стать победительницей, но твоя голова, твои мысли и страхи мешают тебе использовать собственное тело по максимуму. Мы жестоки! Мы должны быть такими, ты понимаешь меня?! Иначе ты умрёшь!
— Но как я могу? — спрашивала Марлен, глотая слезы и ощущая, как тёплая рука Джин гладит её волосы. — Джин, я не смогу, я не настолько сильная. Если из-за меня кто-то умрёт…
— Иначе умрешь ты! — психанула Арора, но Джин осадила подругу взглядом.
— Арора права, — сказала Джин мягко, почти нежно. — Таков наш мир, смирись. Либо убиваешь ты, либо убивают тебя. Поверь, лисица, что бы кто ни говорил, малой кровью на Млечной Арене не обойтись. Марлен, слушай меня внимательно: завтра ты станешь убийцей.
— А послезавтра весь город будет на тебя молиться, — уверено добавила Арора.
Блеск её глаз в тот момент напугал Марлен.
— А через неделю меня подложат под ящерра.
Подруги некоторое время молчали.
— Поверь, это далеко не худшее, что может с тобой произойти.
Марлен была юной лисицей, она не поверила, что бывает хуже. Зря.
Глава пятая: узнанная, изгнанная
Марлен посмотрела на себя в зеркало. Её виски украшали рисунки — ящерриные письмена. Она не знала их значения, но вынуждена была признать, что ей нравится видеть себя в новом виде.
Её одели в тактильный костюм, обтягивающий тело как вторая кожа. По качеству он не отличался от тех, что она носила раньше, но был намного элегантней. Лисица не знала, кто отвечал за дизайн и кто принял решение, что её костюм должен быть именно красного цвета, а не, например, синего, белого или чёрного, как у Джин? Кто решил, что на ней должна быть именно красная помада? Кто принял решение сделать её костюм кружевным?
Её светлые волосы завили, веснушки скрыли под слоем макияжа. Весь её вид кричал: «Я — самая развращённая среди гонщиц, самая бесстрашная, смотри на меня».
Развращенные гонщицы — сокровище города Мыслите.
— Время!
Рей вошёл в примерочную и оглядел девушку с ног до головы. Он ничего не сказал, и, пятая нога, Марлен была ему за это благодарна. Да и что бы мог сказать относительно пожилой мужчина (даже по меркам ящерров), глядя на девушку, которую воспринимал не иначе как взбалмошного ребёнка. И тут, внезапно — он увидел в ней ослепительную красавицу.