Убрав со щеки член, он отпустил ее руки и, скользнув вниз, лег сверху, заключив ее в объятия своего высокого гибкого тела. Обхватив ее подбородок сильными пальцами, он поцеловал Гермиону с такой необузданной страстью, что у нее перехватило дыхание. На этот раз поцелуй был совершенно безудержным. Снейп не играл, не манипулировал и не демонстрировал свою искушенность, он доносил свое глубокое желание, и Гермиона отвечала с той же интенсивностью. Секс всегда был его разменной монетой, и теперь она пользовалась этим, чтобы выражать свои желания, и не собиралась притворяться, будто жертвует собой.
Ее сексуальный опыт был и впрямь небольшим, и она никогда не чувствовала такого острого возбуждения. Ее соски восхитительно терлись о его грудь, а он продолжал наслаждаться ее губами и языком. Пульсация между ногами практически ощущалась сквозь джинсы, и к ее облегчению, Снейп скользнул одной рукой по ее спине, проник под пояс штанов и в трусики и обхватил ее ягодицы. Его пальцы сжали и помассировали плоть, а затем Снейп согнул запястье и двинул ее таз вперед, так что его член теперь терся о шов на ткани, давивший на расщелину между половыми губами. Приглушенное джинсами ощущение горячего члена, скользящего там, казалось еще одной восхитительной пыткой, но когда другой рукой Снейп накрыл ее грудь и начал тереть сосок, Гермиона поняла, что пытка даже еще не начиналась.
Эти пальцы, длинные, ловкие, уверенные и явно невероятно искусные, вскоре пробудили в ее теле невероятные ощущения. И когда Снейп сместился вниз, так что его губы оказались над набухшим сверхчувствительным соском, она задалась вопросом, не прикончит ли ее подобное усиление стимуляции.
И тогда он начал ласкать ее: язык коснулся соска снизу, а красиво изогнутые губы – сверху, так что она выгнулась навстречу ему, прошипев: «Северус-с-с». Он теребил и перекатывал сосок во рту, и эти томные кошачьи движения заставили Гермиону зарыться обеими руками ему в волосы и отчаянно вцепиться в них. Ее клитор содрогался. Снейп полностью контролировал ее, точно зная, как вызвать электрические разряды, которые снова и снова проходили от груди прямо к клитору.
– О боже, Северус, – простонала Гермиона. Она была полна решимости подать ему что-то вроде чувственной апелляции или, по крайней мере, завести его достаточно, чтобы заставить пересмотреть свои планы, но пока весь процесс шел только в ее сторону. Неудивительно, что женщины сходили по нему с ума. Кто бы не вернулся за чем-то большим? Но будет ли нечто большее? Будет ли что-то помимо этого? Гермиона знала, что не должна позволять себе думать об этом: от горечи у нее уже перехватывало дыхание.
К счастью, Снейп отвлек ее от этих мыслей, когда уцепился пальцами за пояс ее джинсов и трусиков и стянул их с бедер. Еще не успев спустить их до колен, он уже зарылся носом в волосы на лобке, уткнувшись им в верхушку расщелины между половыми губами и нажав на клитор, который жаждал освободиться из своей ловушки плоти. Ноги Гермионы были все еще прижаты друг к другу, и его языку пришлось приложить усилие, чтобы добраться до клитора. И он проник внутрь, настойчиво изгибаясь, и скользнул по ноющему бугорку так до умопомрачения эротично, что Гермиона начала бесконтрольно двигать бедрами, пытаясь добиться большего контакта. Одним движением сорвав, наконец, с нее джинсы, Снейп раздвинул ее колени и зарылся лицом в блестящие складочки плоти.
Гермиона стонала и извивалась под ним, когда его нос скользил вверх и вниз между клитором и отверстием влагалища. Она больше никогда не сможет спокойно смотреть на этот красиво изогнутый нос, не представляя себе, как он в паре с языком нежно дразнит клитор, а затем с силой погружается внутрь ее тела.
Гермиона крутила головой из стороны в сторону и потому, вероятно, выглядела испуганной, но она совершенно не могла остановиться: его мучительная и неумолимая атака на ее тело была самой мощной из всего, что она когда-либо испытывала. Затем она почувствовала, как ее ощущения изменились, а удовольствие вышло на новый уровень, все нарастая. Все, что ей было нужно, это еще пара движений по клитору, что Снейп и сделал – ну конечно же, – уловив сигналы ее тела, и она, вскрикнув, взорвалась вокруг его языка, который скользнул вниз и проник внутрь сокращающегося и пульсирующего отверстия.
Еще до того, как Гермиона пришла в себя, он отстранился, встал на колени и приподнял ее бедра с кровати, так что ее отверстие оказалось на уровне члена. Прижав головку ко входу, он проник внутрь одним медленным движением, заставив ее в исступлении закрыть глаза. Ощутив, как стенки влагалища подрагивают и сжимаются вокруг него, Снейп издал долгий низкий стон и начал толкаться внутрь.
Его внушительный член, раздвигающий набухшие стенки, так приятно наполнял ее, что Гермиона поняла, что цепляется за постель, чтобы не потерять сознание от чувственного блаженства. Открыв глаза, она увидела мышцы его пресса, красиво сокращающиеся от каждого толчка, и почувствовала себя так, будто и впрямь умерла и попала… судя по всему, в ад… потому что не могла представить себе, чтобы такой обжигающе горячий сексуальный зверь обитал где-либо еще.
Снейп восхитительно двигал бедрами, удерживая ее в идеальном положении, чтобы с каждым толчком головка члена терлась о переднюю стенку влагалища. В такой позе к лицу Гермионы прилила кровь, и оно покраснело, но ей было все равно. И стало еще больше все равно, когда его палец скользнул вокруг клитора, нежно поглаживая. Набухший бугорок был все еще чувствительным после предыдущего оргазма, и Снейп явно понимал это, поскольку избегал верхушки и потирал основание, пока Гермиона снова не оказалась на грани.
Она никогда не могла довести себя до оргазма два раза подряд. Ей никогда особенно и не хотелось этого. Но вот в мгновение ока она оказалась близка ко второму оргазму, пока внутри нее двигался самый большой член, какой она когда-либо видела, а красивые умелые пальцы ласкали самое чувствительное местечко ее тела, так что оно напряглось, взбрыкнув ногами.
– Боже, это потрясающе, – прошипела Гермиона, и слова растворились в хриплом стоне, когда тело содрогнулось от ритмичных волн пронзившего его оргазма.
Влагалище безжалостно сдавило твердый член, но Снейп был полон решимости сделать так, чтобы Гермиона как можно дольше потом помнила все. Поэтому он стиснул зубы, борясь с искушением выплеснуться в ее манящую глубину, пока невероятные ощущения, которые дарили ее плотно сжатые мышцы, не утихли.
Почувствовав, что достаточно успокоился, Снейп положил ее лодыжки себе на плечи и наклонился вперед, заставив Гермиону согнуться почти пополам. Она была достаточно гибкой, как он и предполагал, так что эта поза оказалась ей по силам. Но на всякий случай он немного передвинулся вместе с ней на кровати, прежде чем полностью навалиться на нее. Подобное он проделывал нечасто: эта поза была одновременно открытой и интимной, и он редко желал такого уровня близости с кем-либо. Но Гермиона была исключением. Она и была исключительной – всегда, во многих отношениях. И он хотел, чтобы она это знала.
Гермиона чувствовала себя тако*, начинка которого вот-вот вылезет наружу. Его возбужденный член все еще находился внутри нее: он пока не кончил. Но когда Снейп наклонился над ней, взгляд его темных глаз проник так же глубоко в душу, как член в ее тело, и она мгновенно забыла о дискомфорте, ощутив с ним столь сильную связь, что это сложно было описать словами.
Ее разум готов был взорваться от бурлящих в нем мыслей и понимания того, как много значило происходящее сейчас. Когда ее глаза наполнились слезами, она подняла взгляд и увидела, что Снейп улыбается ей: уголки его губ были слегка приподняты, а морщинка между бровями разгладилась. Гермиона не ожидала увидеть улыбку, но это заставило ее вдруг почувствовать, что все будет хорошо. Хотя в глубине души она знала, что это не так.