Однако моя сестрица была не только красива и добра, но еще и умна. Надсмотрщики разожгли из палок костер, и вскоре она пожарила отменное ниггерское мясцо. Вместо супа она подала нам жеребцовое желе из своего замусоренного кукушкиного гнезда, вместо рыбы — превосходное блюдо из соскобов старых негритянских махерок, на первое — кучу яиц в говенном соусе, а также груду требухи и вкуснейшую зобную железу, вместо овощей — желудки наших жертв (объедение под стать Ковент–Гардену[47], ведь питались они исключительно дарами земли), ну а на смену блюд — прекрасное бедро. На десерт она обнесла нас своей собственной земляничной поляной, а пряности с той же легкостью были извлечены из ее ароматной прямой кишки.
Она ссала белым вином, кончала ликером и потчевала нас красненьким почище бургундского: редчайшая удача — как раз в то утро у нее начались месячные!
Ах, как же хорошо мы поужинали, сынок!
Но зачем подробно останавливаться на той ночи? Вчетвером улегшись в постель, мы заливали одну простыню за другой. Даже Лейла не смогла бы вызвать у меня хотя бы доли того экстаза, что я испытал благодаря сестре и матери, которые постарались справить мне воистину славные именины, особенно когда отец — чистейшей души человек! — пришел им на подмогу по своей грубовато–добродушной староанглийской привычке.
Э–эх!..
CAPITULUM XI Коллапс казуиста, или Апофеоз Архиепископа, а также Роды уродов
— Когда церковная карьера вновь вырвала меня из объятий сопротивлявшейся семьи, какое грустное то было расставание! Прощайте, солнечные брега Таинственного острова в Карибском море! Прощай, прелестная лоханка моей очаровательной сестрицы! Прощайте, кровосмесительный камелек моей матушки и огнедышащий вулкан моего мужественного родителя! Быть может, никогда больше не увижу я ваши милые лица и никогда не сыграю на ваших блаженных охотничьих угодьях в пузощупа…
С тяжелым сердцем отправился я в путь и после приятного, хоть и не богатого событиями плавания вновь ступил на английскую землю. Оказалось, что на смену моей брошюрке Пизды: пара способов, как их ебсти, которая привлекла благосклонное внимание всех слоев общества, пришла пространная, но, на мой взгляд, нудная монография турецкого муллы под названием Сраки: пара мыслей о том, как их лизать.
Стол моей библиотеки (тогда я уже стал ебукингемским викарием) был буквально завален посланиями от различных церковных сановников, включая самого Папу римского, призывавших меня направить все силы на подготовку контрудара и развенчать самонадеянного еретика. Я подчинился и публично вызвал его на состязание в Альберт–холле[48]: он должен был доказать на практике свой догмат, а я — свой. Басурманин отказался, что само по себе было уже победой. Когда следующей весной я выпустил монументальный Трактат о вершинах и впадинах, где исчерпывающе излагался весь предмет, мулла вновь впал в заслуженную опалу и, тщетно попытавшись задобрить Фортуну поэмой о кулинарном использовании плацент, кою ожидала судьба мертворожденного младенца, отказался от неравного поединка и позволил затрахать себя в жопу до смерти в главном хаммаме Константинополя.
В знак одобрения моей службы Папа назначил меня на жирное епископское креслице, с правом свободного пользования всеми хористами в округе. Но я отлынивал от работы иными способами, ведь Лейла по–прежнему была со мной, а ты ведь знаешь по собственному опыту: сто́ит ей хоть разок заманить твоего отца–исповедника в свою изумительную западню, и очень непросто будет оттуда выбраться.
Дело было так. Англичане все еще высаживались нескончаемой чередой на солнечные берега Нидерландов, когда моя девятисотая на тот час сливочная поллюция прогрохотала, подобно волне, разбиваясь живым фонтаном. Обычно мы торжественно отмечали эту поллюцию, поскольку ее наступление знаменовало скорое завершение сезона томатного соуса. Несмотря на все мои усилия, мне никогда не удавалось добиться тысячи. Полагаю, девятьсот — это своего рода физиологический предел, так сказать, для одного подхода. В лучшие мои времена цифры были такими:
| 0–100, | 83 мин | |
| 101–200, | 78 мин | |
| 201–300, | 57 мин | |
| 301–400, | 59 мин | |
| 401–500, | 68 мин | (Потерял время в самый разгар: |
| приспичило ссать.) | ||
| 501–600, | 54 мин | |
| 601–700, | 60 мин | |
| 701–800, | 79 мин | |
| 801–900, | 93 мин | |
| 901–1000, | 266 мин | |
| 1001–1100, | 793 мин |
48
Королевский Альберт–Холл искусств и наук — концертный зал в Лондоне, подарок королеве Виктории от ее мужа, принца–консорта Альберта. — Прим. пер.