Грядущие добро и красота есть вопиющая несправедливость пред лицом прошлого. Идеал бледнеет, и надежда рушится. Мир предстаёт предо мной в своей грубой наготе как чаша, переполненная страданием, без просвета в прошлом, без обещаний в будущем; является каким-то бесконечным адом, даже хуже ада, ибо в аду есть владеющие им демоны, которые услаждаются муками грешников, но которым можно отвечать ненавистью за их злобу, а миром правит слепая сила, неизвестность, никому недоступная, которую даже ненавидеть нельзя, и которой приходится подчиняться без протеста и сопротивления. И если душа чувствует где-то за покровом девяти бездн небесных присутствие страшного врага, со злобой, стократ большей, чем злоба сатанинская, то образ его настолько смутен, что даже страх раба пред властелином не может найти определённой формы и остаётся в виде смутного, но тем более мучительного чувства.
Ум не может выносить такого ужасного зрелища и пытается инстинктивно отвернуться, погрузиться хоть в хаос ежедневных забот и будничных бедствий. Когда же жизнь насильно заставит его возвести свой взор к этому адскому водовороту страдания, разрисованному словно в насмешку самыми яркими и радужными красками, он с ожесточённым отчаянием начинает искать выхода.
* * *
4. Пора мне бросить игру в прятки с самим собою. Какой выход возможен из этого плена, и какой желателен? На этот вопрос есть три разные ответа.
-- Борьба! -- говорят одни. -- Борись с торжествующим злом, оспаривай его победу, сколько хватит сил, и, если придётся погибнуть, пади с призывом на устах и негодованием в сердце.
Я боролся, пока верил в грядущее. Без веры нет сил для борьбы. Даже Прометей на скале мог выносить терзания коршуна, только поддерживаемый надеждой на грядущее торжество. А у меня нет даже коршуна, есть только время, медленное, тусклое, тихо плывущее вперёд и уплывающее в пустоту. Мне не с кем бороться, а ждать во мгле я больше не в силах...
-- Замкнись в самого себя! -- говорят другие. -- Твоя свобода внутри тебя. Сеть, которая улавливает твою душу, есть смешение соблазнов, грубых приманок и страстных желаний; -- сбрось её с себя, отрекись от требований тела и страстей души, от любви и ненависти, от сожаления и надежды, будь выше всего этого, создай в своей душе скалу и с высоты её смотри на водоворот, кипящий у ног твоих, и пусть волны его лижут твоё подножие и будут для тебя так же как мимолётные облака, проходящие у ног утёса. Отрекись от жизни, и тогда казнь и кара отрекутся от тебя, и ты будешь чист, холоден и свободен как горный снег, уединённо лежащий в лощине скалистого ущелья!..
-- Отрекись!.. -- Легче сказать ветру, чтобы он перестал завывать в пустыне, велеть огню, чтобы он не жёг и не метал в вышину раскалённых искр, заставить море, чтобы оно не вело на скалистый берег бесплодный прибой своих растрёпанных валов, чем приказать бурному сердцу отречься от своих страстей.
Даже отшельники в пещерах и столпники на своих каменных столбах не могли приказать умолкнуть искушению своей души и проводили долгие дни и бессонные ночи в борьбе с соблазном, имевшей столько же падений, сколько и действительная борьба жизни. Если я отрекусь от соблазна жизни, к чему мне самая жизнь? На что мне утёс, стоящий в вышине, чтобы я застыл там как бесчувственный камень, мрачнее и тоскливее даже облаков, бегущих мимо? Лучше конец, полный и безусловный, с одного размаха, одним прыжком...
Третьи дают именно этот совет:
-- Беги! -- говорят они. -- Оставь это царство злобы и муки тому, кто создал его, а сам уйди прочь в область неведомого. Если сеть жизни опутала тебя со всех сторон верёвками соблазна и желания, ты не пытайся как факир иссушить своё тело, чтобы выскользнуть из её связей, но разруби их как воин мечом. Твоя жизнь есть казнь, отбрось её как ненужное бремя и устремись за грань той бездны, где царствуют покой и забвение. И когда смерть, всесильная владычица, придёт искать тебя как обречённую жертву, она не найдёт тебя в этих тленных пределах...
Но разве я хочу покоя и забвения? В моём сердце слишком много гнева и негодования для того, чтобы стремиться к покою, а нераздельная самодовлеющая сила, проникающая моё существо и дающая ему жизнь, утверждает свою неуничтожаемость и возмущается против забвения.