В итоге всё получилось потрясающе. Как и каждый раз с ним. Удивительно. Захватывающе.
Я хотела только его.
Несколько месяцев мы просто встречались, не заходя слишком далеко, и только потом, наконец, переспали. После этого всё стало намного серьёзнее. Я собиралась рассказать своей гиперопекающей матери о нас, о том, что позаботилась о школьных оценках, и поэтому у неё нет повода запретить мне встречаться с парнем… И как раз тогда, когда я хотела ей всё выложить…
Его отца арестовали за незаконный оборот наркотиков. В тот вечер, когда я вернулась домой, матери позвонили из офиса окружного прокурора. Надежды Маккенны были разбиты вдребезги, а у меня не было никого из близких, кто бы мог помочь выпутаться из сложившейся ситуации. Я попыталась объяснить матери, что у нас с Маккенной «что-то вроде отношений», на что она немедленно запретила мне связываться с «сыном уголовника». И после смерти папы, как раз когда мы с Маккенной планировали уехать из города, она следила за мной, как ястреб…
В конце концов Маккенна всё-таки уехал. Он бросил меня.
Я снова стала той девушкой-готом, над которой смеялись люди, только теперь я больше не было грустной. Я стала бешеной. Поколотила нескольких одноклассниц, и моя мать отправила меня на терапию, а позже в частную школу, где я в итоге и познакомилась с двумя девочками, которые стали моими единственными подругами.
Мелани и Брук.
Я никогда, ни разу в жизни, не упоминала при них его имени.
Я думала, что он спасал меня, а оказалось, что он намеревался разрушать мою жизнь.
В семнадцать лет я нуждалась в нём.
В восемнадцать лет я всё ещё скучала по нему.
В девятнадцать лет продолжала хотеть его.
В двадцать лет по-прежнему думала о нём.
Но когда я услышала по радио, как он поёт обо мне, сочинив лёгкую песенку из вечеров, воспоминания о которых помогали выживать и не чувствовать себя одинокой, — вот тогда я пожалела, что вообще с ним встретилась.
♥ ♥ ♥
УТРОМ я слышу, как мама ходит по комнате.
— Привет, — говорю я, присоединяясь к ней на кухне. Она улыбается и указывает пальцем на чашку кофе. Я отказываюсь, качая головой. — Спасибо.
— Ты вчера пришла поздно, — говорит она.
— Я была с Мелани.
— Ну, конечно. Это всё объясняет.
Я намазываю маслом тост, чтобы не смотреть ей в глаза, когда вру. Иначе она в одно мгновение всё поймёт. Благодаря профессии, мама, по обыкновению, легко и сразу распознаёт лжецов. Нужно по-настоящему постараться, чтобы её обмануть — что, как я полагаю, у меня здорово получается.
— Мама, у меня появилась возможность, мне предлагают интересную работу, и поэтому я уезжаю на некоторое время из города.
— Уезжаешь? — повторяет она.
Она же юрист. Она привыкла задавать вопросы и давить на тебя взглядом, пока ты либо не раскиснешь, либо не сдашься. Я смотрю на неё в ответ и молчу, заставляя себя не дёргаться под её пристальным вниманием.
— Это подразумевает полёт, Пандора?
От одного этого слова у меня в животе всё переворачивается, как будто кто-то ворошит внутренности ложкой.
— Я только недавно летала с Мелани, я приняла свои лекарства, и всё было в порядке. Когда я проснулась, мы уже приземлились. Я возьму лекарства с собой и попробую часть пути проехать наземным транспортом, — вру я. Понятия не имею, как передвигается рок-группа, путешествуют ли они по суше, воздуху или, чёрт возьми, даже по морю. Тем не менее, я раскрываю ладонь и показываю ей коробочку с лекарствами, которую только что достала, внутри лежат три таблетки.
Она смотрит прямо на меня, не обращая внимания на таблетки.
— Так что же это за возможность такая?
— Хорошая возможность, просто отличная, — поправляюсь я, лихорадочно пытаясь очистить разум от всех мыслей, чтобы изобразить убедительную ложь. — Я представила предложение по нескольким квартирам — с тёмными тканями, ну, ты понимаешь. То, что мне нравится. Эти квартиры принадлежат большой, гм, семье, и меня сразу же наняли. Сказали, что никто это не сделает лучше меня — это должна быть только я. И я занимаюсь дизайном достаточно долго, чтобы понимать, что такой возможности мне, скорее всего, никогда больше не представится. Никогда.
— Хорошо, и когда ты вернёшься домой?
— Недели через три, я думаю.
— Ну, хорошо.