Один секретарь начал записывать. Второй легонько его толкнул.
Слуга придержал императору стремя, и тот вскочил в седло с элегантностью опытного всадника. Почувствовав на спине человека, белый мерин успокоился. Монарх заставил лошадь отступить на пару шагов назад, а дворцовый слуга подал ему мантию для верховой езды. Утренний воздух дышал прохладой.
Главный камергер протянул императору меч:
– Еще есть время подготовить для вас надлежащее сопровождение, ваше величество.
Император повел плечами:
– Герцог просил приехать без сопровождения. Неужели я не должен доверять своим офицерам?
В тот миг Аэскепилес ненавидел его – ненавидел его слабость, бесполезный оптимизм, бесконечную доверчивость и доброжелательность.
Монарх повернулся к магистру:
– Что-то ты сегодня не в духе, ученый.
– Ваша забота радует меня, ваше величество, – ответил магистр. – Просто небольшое расстройство пищеварения.
Император понимающе кивнул.
– Можешь не ехать, если так для тебя будет лучше, друг мой.
Слова «друг мой» обрушились на Аэскепилеса, словно молот на наковальню. Его лицо застыло.
– Я справлюсь, – сипло выдавил он.
Иоанн посмотрел на дочь.
– Кажется, тебя тоже что-то беспокоит, дитя мое.
Принцесса Ирина склонила голову в знак повиновения.
– Мне действительно не по себе, – признала она. – Отец, я встревожена донесением…
Молодая женщина замолчала, а император благосклонно улыбнулся.
– Милое дитя, ты принцесса из древнего рода и правопреемница.
Ирина потупила взор.
Управляющий и камергер низко поклонились. Большинство слуг пали ниц. Общее впечатление, правда, немного подпортил мажордом, который, развернув льняное полотно, бросил его на землю, а затем рухнул на него сам.
Дочь императора присела в глубоком реверансе, так что ее пышные юбки каскадом упали вокруг нее, подобно раскрывшемуся шелковому цветку.
– Дорогая, я думал, ты поедешь со мной, – заметил Иоанн.
Магистр тоже так думал.
– Мне очень жаль, ваше величество, – сказала принцесса, не поднимаясь.
«Чтобы выдержать подобное напряжение, нужны отличные ноги. Почему она не едет с ним? Неужели что-то подозревает?» – размышлял Аэскепилес.
Император благожелательно улыбнулся им всем.
– Увидимся за ужином, – произнес он и пришпорил коня.
В пяти милях от городских стен на статном скакуне восседал Андроник, герцог Фракейский и кузен императора. Как и его брат, он отличался привлекательной внешностью. Ему было далеко за сорок, но свои года он нес с большим достоинством. Хоть в его бороде и на груди виднелись серебряные нити, сомневаться в том, что герцог и император происходят из одного рода, не приходилось. Вся его одежда была выдержана в синих тонах – любимом цвете герцога. Он носил рыцарский альбанский пояс, но не для показухи, а как знак Мегас Дукас, командующего армиями императора.
Герцог ожидал императора на поле Ареса, огромной покрытой травой арене, где можно было провести смотр шестидесятитысячного войска. Собственно, там он много раз и проводился. Андронику нравилось бывать на этом поле, чувствовать траву, по которой, возможно, ступал Аэтий и наверняка – Ливия. Где Базиль Второй, Молот ирков, собирал великие армии и устраивал им смотры.
Сегодня, несмотря на капризную погоду поздней весны, солнечные лучи играли на воинских доспехах и цветных знаменах. Герцог собрал на поле целую армию – почти три тысячи человек. Но на столь огромном пространстве они казались крохотными и не производили должного впечатления, скорее, наоборот.
Андроник по привычке лично проводил смотр. Ему всегда нужно было убедиться, что его войска выглядят наилучшим образом, до того как их увидит император. Он скакал вдоль переднего ряда латиникона[5], в основном состоящего из альбанских наемников вперемежку с небольшим количеством галлейцев и этрусков.
Герцог развернул коня и подъехал вплотную к шеренге.
– Как зовут этого человека? – спросил он на архаике.
Сэр Бесканон, немолодой и излишне упрямый окситанец с юга Альбы, служивший командиром латиникона, улыбнулся.
– А, вы об этом, милорд герцог. Я разберусь.
На мужчине, о котором шла речь, был лишь кольчужный хауберк – ни шлема, ни доспехов, ни щита. У него даже не было седла: он просто сидел на лошади.
Герцог наклонился вперед и сильно ударил животное кулаком. Лошадь отступила назад.
– Это же ломовая кобыла, – возмутился он.
– Полагаю, сэр Рауль не сумел договориться со своим домовладельцем. Сейчас он не может получить свои доспехи и коня, но я прослежу, чтобы он был готов к следующему смотру.