– А Потап?
– А что Потап? Тоже, видать, мучается – ходит ночами на улицу, по утрам как сомнамбула с красными глазами. Да ты видишь ведь – я сам такой же, наверное. Только мы как идиоты друг другу не признаёмся. Но оба всё понимаем. Чёрт! Неужели со всеми так в первый раз? Как долго это будет продолжаться?..
– Время лечит, Данил. Вам надо чем-то забить голову. Или заняться физической работой какой, чтобы к ночи с ног валиться. Паспорта у вас есть – поезжайте в город, устройтесь куда-нибудь на стройку. Увидишь, как быстро всё пройдёт. А я помолюсь за тебя.
– К чему? – удивился Гусельников. – Молитвы эти. Мы всё-таки боремся с религией, а ты... Как у тебя всё в голове совмещается?
– Это вы боретесь с религией. А я борюсь с её неверной трактовкой и неверным применением. С православным тоталитаризмом, если угодно. Понимаешь?
Данила не ответил.
– Я помолюсь за тебя, – снова пообещал Васильев.
– Спасибо, – Гусельников положил ладонь на плечо друга и легонько сжал. – Спасибо.
Утром, когда Савва уехал в Воронеж, Данила заглянул в сумку с оружием: «макарова» и магазинов к нему не было.
Апрель 2044 г. Россия, Воронеж
Мирно текли дни в ботаническом саду. Савва ездил на лекции в университет, потом возвращался в лабораторию, где работал до позднего вечера. Эксперименты очень увлекли Васильева, да к тому же оказалось, что ему приятно долгое время находиться рядом с Машей: смешивать реактивы, сеять бактерий в тесном боксе и рассматривать в полной темноте светящиеся под ультрафиолетом полоски ДНК в геле после электрофореза.
Савва сам не заметил, как перестал ходить на собрания атеистов, и, встретив однажды Мишку Гущина, совершенно не удивился, когда узнал, что Данила с Потапом стали признанными лидерами «подполья» и уже начали планировать какую-то вооружённую операцию. Гущин попытался рассказать подробности, но Васильев лишь отмахнулся – очень уж не хотелось ему вникать в то, что не имело никакого отношения к его спокойной жизни, исследованиям и чему-то призрачному между ним и Машей.
В самом конце апреля, в Страстную пятницу, очередной эксперимент по введению в растительные клетки нужных генов неожиданно удался: посмотрев вечером чашки с колониями клеток под ультрафиолетом, Савва увидел, что многие из них светятся зелёным светом. Это означало, что в клетках прекрасно себя чувствует перенесённая плазмида с геном флуоресцентного белка, а следовательно, и с необходимыми генами синтеза бета-каротина. Теперь оставалось вырастить из этих клеток кусты картофеля и получить первый урожай.
Васильев с радостной новостью поспешил в кабинет к Маше, но ещё в дверях заметил, как сидящая за столом его руководительница вытирает глаза платком. Савва прикрыл за собой дверь, подошёл и, подвинув стул, сел рядом:
– Что случилось?
– Не обращай внимания. Ультрафиолетом, похоже, глаза сожгла.
Маша встала и, подойдя к окну, всмотрелась в темноту.
– Что-то случилось, – недоверчиво повторил Савва. – Я же вижу.
Терентьева не отвечала, сжимая в руке мокрый платок. Васильев подошёл и встал рядом. За окном ничего не было видно, а в кабинете горела лишь настольная лампа, создавая атмосферу, располагающую к откровенным разговорам.
– Скажи мне, Маша. Я пойму. Может быть, смогу помочь.
– Нет, ты не поможешь... Сегодня у Саши день рождения. В этот день мы всегда ходили в океанариум. Лётчик, приходящий в восторг от подводных жителей. Странно, правда? Саша мог полдня простоять у аквариума со скатами и акулами. Приходилось силой оттаскивать, – Маша улыбнулась. – А потом мы ужинали в каком-нибудь кафе: красное вино и обязательно пельмени. Саша очень любил пельмени: варёные, жареные, под соусом, в бульоне... А я уже четыре года не была в океанариуме. И не ела пельмени с красным вином...
Из глаз Маши снова потекли слёзы. Она отвернулась и утёрла их платком.
– Знаешь, я первое время всё смотрела на самолёты ночью: всё мне казалось, что некоторые как-то странно мигают сигнальными огнями, будто пытаются мне что-то передать. Я даже пыталась разгадать этот код, засекала секунды между вспышками, записывала, составляла таблицы... Мне казалось, что Саша не умер, а чиновники, говоря, что тело не нашли, меня обманывают. Будто какой-то заговор вокруг меня, а Саша хочет вернуться, но не может. И вот пилоты пытаются мне передать весточку от него. Ты, наверное, думаешь, что я сумасшедшая?
– Нет, – искренне признался Савва. – Совсем нет. Это бывает, это нормально. Я сам, конечно, не был в подобной ситуации, но понять могу. Представляю, как тебе трудно и больно. Чем я могу тебе помочь? Что сделать?