Поезд двигался вдоль Аппиевой дороги, медленно карабкаясь на последнюю гряду холмов, потом он набрал ход и направился на северо-запад в сторону Испании и дальше — на Русь.
Винсент смотрел на высовывающиеся из вагонов головы — солдаты, обряженные в новенькую форму, ехали на войну. Их мундиры, окрашенные в темный цвет, напомнили ему серую форму конфедератов. Некоторые офицеры до сих пор носили старую форму Союза, и в современной армии это выглядело немного странно, архаично. Этот полк — один из немногих в римской армии — был вооружен спрингфилдскими винтовками — обстоятельство, заставлявшее Винсента бессильно скрипеть зубами от досады. Он с таким трудом доставал это лучшее в армии оружие, а теперь оно уплывало у него из рук.
В отличие от русских, римлянам не надо было защищать свой дом — враг не стоял у их порога. Им предстояло воевать за чужую землю, лежавшую в шестистах милях от их родного Рима. И хотя все они понимали, что случится, если Русь падет, он не мог не думать о том, как они станут сражаться, когда начнется настоящий бой и мерки с воинственным кличем ринутся на них.
Ему вспомнилось, как он удерживал перевал: армия отходит, а он прикрывает тыл; на него наступает стена тугар, раздаются их гортанные крики, воют нарги, грохочут барабаны, развеваются по ветру знамена. В дыму и тумане мелькают сабли, враги лавиной катятся вперед.
Он снова оглянулся на строй рекрутов, строящихся в каре, и сержантов — в большинстве своем русских, — выкрикивающих команды. Солнце поднялось высоко, утренний туман рассеялся — стоял чудесный летний день, но в мыслях у него царил такой мрак, что день казался черной ночью.
Они казались совсем неплохими солдатами, если учесть, что всего несколько месяцев назад никто из них и ружья-то в глаза не видел. Как они поведут себя, когда смерть устремится им навстречу со скоростью двести ярдов в минуту?
— Неужели мы были такими? — спросил Дмитрий, проницательно глядя на Винсента. — Когда Пятый полк только сформировали, большинство из нас не отличало правую ногу от левой. И ты привязал сено к одной ноге, а солому к другой. «Сено — солома, сено — солома» — вот как ты командовал нами.
— Я сейчас уже и не помню, — отозвался Винсент.
— А твои янки, неужели они сразу стали умелыми солдатами? — тихо спросил Дмитрий, словно успокаивая неразумного сына.
Винсент слегка улыбнулся. «Господи, сколько же времени прошло с тех пор? Да, наверняка мы выглядели такими же неумехами, испуганными детьми, которым впервые дали мушкет, а они даже не знают точно, как он стреляет».
Когда же он впервые убил человека? Ах да, в Новроде. Когда он бежал из плена, ему пришлось убить часового на стене. Теперь они с Новродом союзники, части одной республики.
Потом было восстание на площади, война, разрушение плотины. Тогда он убил, наверное, не меньше пятидесяти тысяч. А может быть, семьдесят или восемьдесят. Наутро, казалось, можно было перейти Нейпер по трупам тугар — столько их было. Запах смерти висел в воздухе несколько недель, а на берегах до сих пор валялись скелеты.
— Нет, Дмитрий, — прошептал он. — Не помню, чтобы когда-то выглядел так же.
— Но так оно и было, — уверил его старик. — Наверное, и сам полковник некогда стоял на плацу, глотая слезы и не понимая, чего от него требуют.
Трудно было представить Кина молоденьким лейтенантом. А ведь и Тридцать пятый в свое время был просто толпой несмышленых мальчишек. И многие из них намочили штаны, впервые оказавшись под огнем противника.
— Придет время, и они научатся. Как научились вы, и мы тоже.
— Будем надеяться, Дмитрий. Потому что в противном случае они станут просто жертвами. Мятежники по крайней мере брали пленных. А с мерками… Одна ошибка — и все мы будем мертвы, все до единого.
Он задумался, безучастно глядя куда-то в сторону. Потом направил лошадь к выстроившемуся на плацу каре, отсалютовал офицерам, которые при его приближении вытянулись во фронт. Дмитрий и адъютанты следовали за ним. Винсент пересек все поле и подъехал к бригаде, которая отрабатывала маневрирование крупными формированиями. Некоторые лица были ему знакомы. Командовал бригадой один из старых воинов Тридцать пятого полка. Возле него развевался треугольный флаг — красный с белым крестом — штандарт Первой бригады Второй дивизии.
Традиция различения корпусов с помощью штандартов шла от армии Потомака. Для недавно сформированного Шестого корпуса таким отличительным знаком служил греческий крест. Винсент покосился на собственного знаменосца, который гордо держал квадратный штандарт — золотой крест на темно-синем поле, означающий, что в войсках присутствует командующий корпусом.
«Странно все-таки видеть крест в качестве знака моего подразделения», — подумал он и вспомнил мертвого мерка на форуме, распятого на кресте. Но воины Тридцать пятого полка настояли на том, чтобы в новых войсках были оставлены старые обозначения.
— Рад видеть тебя, Стрейтер.
Роджер Стрейтер в ответ отдал честь. Он служил в Тридцать пятом еще с Антьетама, от сражения под Фредриксбергом у него остался на щеке уродливый шрам. Впервые они встретились в местечке Вассалборо в штате Мэн, где Роджер подрабатывал в качестве грузчика. Винсент сомневался, чтобы Стрейтер помнил, как гнался однажды по улице за «маленьким квакером», грозя поколотить его. Сейчас Винсент почитал за лучшее не напоминать ему о том эпизоде.
Роджер оказался отличным командиром, и теперь под его началом была целая бригада. Однако Винсент почувствовал некоторое пренебрежение, сквозящее во взглядах одного из подчиненных Стрейтеру солдат: молодому широкоплечему великану казалась смешной мысль исполнять приказы щуплого коротышки.
— Первый день обучаешь? — спросил Винсент. Роджер кивнул.
— Ну, тогда не буду мешать. Роджер повернулся к солдатам:
— Еще раз! И, черт побери, Алексей, твои парни должны стоять ровно! Построй их как следует!
Офицер отдал честь и помчался к своей роте.
Винсент посмотрел на строй. Перед ним стояли три полка, растянувшись на добрых четыре сотни ярдов, а за ними колонной построились еще два. По крайней мере три полка были вооружены мушкетами, которые поблескивали на солнце. Стена из плоти и стали.
— Бригада! — раздалась команда. — Заход справа флангом… — И через секунду: — Выполняй!
Строй начал разворачиваться гигантской дугой в четверть мили. Винсент медленно ехал вдоль поля, оценивающе глядя на производимый маневр.
Между Вторым и Третьим полками образовалась огромная брешь. Офицеры безуспешно пытались заставить солдат закрыть ее, она все ширилась и ширилась. Строй все больше изгибался, напоминая змею, офицеры выкрикивали команды, солдаты шарахались из стороны в сторону. Третий полк образовал нечто напоминающее перевернутую латинскую букву V. Винсент посмотрел на Роджера, который от злости покраснел как рак.
Наконец перестроение было завершено. Все смотрели, на Винсента, ожидая оценки.
Вместе с Роджером Винсент направился к месту, где стоял командующий римскими войсками.
— Могло быть и лучше, — сказал Винсент. Его голос разносился по всему полю.
Командующий ничего не ответил.
— Намного лучше, черт побери! — продолжал он. — Это всего лишь поле для парадов, а вы не в состоянии построить полк! Если мерки нападут на тот фланг, который будете удерживать вы, нам придется о нем забыть. Его сметут в мгновенье ока! А на войне будет не до парадов, там дым, грязь, там умирают люди, и если вы не хотите, чтобы противник нас смял, надо все делать как следует. А так вы, недоумки, не продержитесь на поле боя и пяти минут!
Он сердито пришпорил лошадь и поскакал прочь. Дмитрий ехал рядом. Несколько минут они молчали, потом Винсент не выдержал:
— Ну давай, скажи это.
— Что я должен сказать?
— Что я никогда раньше не терял терпения и всегда добивался своего, спокойно объяснив, что требуется сделать. Я знаю, о чем ты думаешь.