— Вези нас домой, — прошептал Гамилькар. Гитра изумленно посмотрел на него, не понимая.
Гамилькар твердо повторил: — Домой. В Суздаль.
Тайянг, кар-карт орды бантагов, откинулся на спинку своего трона и улыбнулся:
— Со времен наших прадедов и их отцов, встречавшихся еще две сотни оборотов назад, не было такого удачного момента, позволяющего договориться о том, чтобы наши пути в широкой степи не пересекались.
Музта, кар-карт тугарской орды, изрядно поредевшей после сражения с янки, сидел молча, смотря на третьего участника сегодняшней встречи.
Джубади взглянул на Тайянга с плохо скрытой ненавистью.
— Мы с тобой встречались меньше двух лет назад, — наконец произнес он. Он говорил медленно, словно каждое слово причиняло ему боль. — И ты нарушил клятву крови, обязывающую к гостеприимству, и попытался убить меня.
— Ты заранее подготовился к этому, — отозвался Тайянг. — Твой элитный умен Вушка Хуш перебил за это десять тысяч моих воинов. Откуда я знаю, может, они и сейчас наготове?
— Каждый из нас пришел со своим уменом, — прервал начинающуюся ссору Музта. — По десять тысяч самых лучших. Теперь все земли на протяжении трех дней пути очищены от мерков, тугар, бантагов и даже от скота. Сегодня никто не будет убивать друг друга.
Музта пристально оглядел присутствующих. И Джубади, и Тайянг уже обращались к нему с обещаниями и угрозами, предлагая поддержать одного из них в борьбе против другого.
Конечно, мысль была соблазнительная, но он представлял, чем закончится такое столкновение. Даже Джубади — или, по крайней мере, его щитоносец Хулагар — понимал это. «А это любопытно», — подумал Музта. У него самого, как у всякого правителя орды, был свой советник — старый Кубата, но даже он не обладал таким влиянием, как носитель щита мерков. Ходили слухи, что их щитоносец не только защищает жизнь своего господина, но при необходимости — например, если кар-карт не способен отстаивать интересы клана, — может даже занять его место.
Лично ему такая система казалась безумием. Кто такой кар-карт, если не правитель всех кланов, которому никто не может указывать? Разве не сказано:«Как Бугглаа правит всеми мертвыми, так кар-карт правит живыми»?
Хулагар уловил его взгляд и на какое-то мгновение заглянул ему прямо в глаза. Что думает носитель щита обо всем этом? По его лицу никто бы не угадал его мысли, настолько оно казалось непроницаемым.
— Хотя ты самый слабый, — тихо произнес Тайянг, прерывая течение мыслей Музты, — здесь ты сильнее всех.
Музта внутренне ощетинился. Еще один кар-карт насмехается над ним.
— Если бы кто-нибудь из вас первым столкнулся с оружием янки, то именно его орда была бы разгромлена, и сейчас не я, а он сидел бы перед двумя остальными как нищий.
Тайянг рассмеялся, но Музта почувствовал, что тот задумался над его словами. Музте уже нечего терять, поэтому роскошь говорить правду теперь ему доступна. У него ничего нельзя отнять, следовательно, на этом собрании кар-картов и их приближенных Джубади не станет объединяться с Тайянгом, чтобы убить его, Музту. На какое-то недолгое время эти двое в его власти. Но если он перейдет на сторону одного из них и нападет на другого… Их орды по-прежнему бесчисленны и будут охотиться за остатками его орды по всему свету, пока не перебьют всех, чтобы отомстить за своего вождя. Воины, охраняющие его, составляли умен. И, пожалуй, это все, что осталось от его армии. Все остальные похоронены у стен человеческого города Суздаля.
Джубади поднял руку, словно удерживая Тайянга от дальнейших насмешек.
— Не смейся, — тихо сказал он. — Слишком многие из нас погибли. Не стоит относиться к этому так легко.
— Мертвы тугары и мерки, а мне до них какое дело? — отозвался Тайянг. Но Музта заметил быстрый взгляд, который тот опасливо кинул вверх, на купол юрты. По преданиям, именно оттуда, через дыру для дыма, и приходят духи.
— Бантаги тоже скоро погибнут, — сказал Джубади, — если мы так и не придем к согласию.
— А тебя-то почему это так заботит? — задал вопрос Тайянг.
— Потому что это всех нас касается.
Музта с интересом посмотрел на вождей кланов, сидящих полукругом позади трона Джубади, искусно сделанного из костей скота. Один из мерков подошел к нему и встал, глядя на своего кар-карта. Этот воин был строен, как женщина. Темные волосы, темные глаза, в них читалась какая-то решимость и уверенность. В целом он походил на змею, готовую к броску. Доспехи на нем были самые простые: кольчуга из темной стали, поверх нее плащ с белым кругом на черном шелке, штаны из порыжевшей кожи с нашитыми металлическими полосками. На плече он держал большой бронзовый щит со знаками своего клана.
В глазах Джубади промелькнуло удивление — как один из его вассалов, всецело ему подчиненных, осмелился прервать разговор троих кар-картов? Джубади задумался, словно решая, что же делать с наглецом, затем неохотно кивнул. Мерк выступил вперед:
— Я — Тамука, носитель щита зан-карта Вуки, наследника.
Похоже, он уже видел этого Тамуку. Остается только надеяться, что он умеет управлять своим господином, ибо, если кто и не способен быть кар-картом, то это именно Вука Музта заметил настороженность в глазах Вуки, когда его щитоносец вышел на середину юрты.
— Твой язык настолько слаб, что ты не можешь говорить сам? — язвительно спросил Тайянг, глядя на Джубади.
— Вероятно, я умею сплетать слова лучше остальных, — ответил Тамука. — Я не кар-карт, пекущийся о своей власти и о силе своей орды. Вас троих ведет «ка» — дух воина, он присущ всем правителям. Нов орде мерков, как вы знаете, носителей щита, принадлежащих к Белому клану, ведет «ту». И внутренний дух образует в нас силу «ка-ту».
— Я слышал об этом, — сказал Тайянг. В голосе его проскальзывали нотки любопытства.
— Однако бантаги никогда не допустили бы, чтобы этот дух руководил ими. Да и мерки тоже, — добавил он, глядя на Музту.
— Да, возможно, если бы я повнимательнее прислушивался к тому, кого вел дух «ка-ту», — отозвался Музта, — случившееся никогда бы не произошло. И под солнцем белели бы кости янки, а не тугар.
В жизни каждого бывают горькие моменты, из которых надо извлекать урок. В конце концов их преодолеваешь, но все равно они навсегда остаются с тобой, и каждый раз, вспоминая о них, хочется повернуть время вспять, чтобы что-то изменить. Возможно, надо где-то промолчать или, наоборот, сказать одно-единственное слово, которое может все решить. В его жизни было две таких ситуации. Одна из них случилась очень давно, и касалась она только его личной жизни, другая произошла с ним как с кар-картом. Ему вспомнилось, как перед ним стоял Кубата и советовал не нападать на янки, а он поступил по-своему. А теперь Кубата мертв, как почти все, кто участвовал в том сражении.
— Прислушайтесь к духу «ка-ту», — сказал Музта. В его голосе слышалась такая сила, что Тамука обернулся. В его глазах мелькнуло нечто вроде уважения.
Тайянг посмотрел на Музту, потом перевел взгляд на Тамуку:
— Ну, говори, живущий не так, как воины, повинующиеся духу «ка».
Тамука кивнул, не обратив внимания на оскорбление. Потому что иначе как оскорблением слова о том, что он живет не по законам духа «ка», назвать было нельзя. Он вступил в круг, выложенный в центре юрты из золотой парчи, — там, согласно обычаю, можно было говорить только правду.
— Все мы сражались в разных битвах, — тихо начал он, повернувшись лицом к трем собравшимся кланам и их кар-картам. — Бантаги против мерков, мерки против тугар, и еще до великого разделения нашего мира тугары сражались против бантагов. Я не собираюсь долго говорить о той славе, которую приносили эти поединки, о тех сражениях, которые лучше меня описывают барды, и о потерях, за которые мы мстили оборот за оборотом. Есть то, что заставляет нас выбирать свою судьбу, думать о дальнейших планах: дух «ка», живущий в каждом из нас, и именно его мы слышим, когда бок о бок устремляемся в новую битву с мыслями о победе. Вот что значит быть одним из орды. — Он улыбнулся, как будто вспомнил что-то приятное. — Вот для чего мы живем. Потому что без врага, без достойного противника мы не можем познать свою силу и услышать «ка».