— Да, — ответил я голосом.
Хантер кивнул.
— Хорошо, — произнес он, но его хмурый взгляд не соответствовал тому, что он говорил. Я предположила, что брат надеялся, что я решу, что мне не нравится Райкер.
— Я собираюсь рассказать папе о Райкере, — сказала я.
Хантер отрицательно покачал головой. Его глаза вспыхнули паникой. От этого мой гнев по отношению к отцу усилился еще больше. Я ненавидела то, что брат боялся противостоять ему.
— Да, — ответила я, прежде чем он успел возразить. — Я не хочу держать его в секрете. Это несправедливо.
Хантер провел рукой по лицу, как будто пытался обдумать это и ему нужна минутка. Еще до переезда сюда я знала, что в этом доме нет никаких конфликтов. Хантер не любил конфликтов. И никогда не спорил. Я задалась вопросом, если бы брат был больше похож на меня, то играл бы он сейчас в футбол. Ему навязали это силой, или он действительно любил этот вид спорта? Ничего другого он не знал.
— Не могла бы ты хотя бы подождать до окончания игры в пятницу вечером? Нам не нужно, чтобы нас что-то отвлекало.
Я начала было говорить «нет», но потом остановилась и подумала, что, возможно, я вела себя эгоистично, рассказывая отцу сейчас. Хантер и Райкер оба должны были выиграть эту игру плей-офф. Если папа будет ругаться со мной по этому поводу, то его внимание либо будет отвлечено от Хантера, либо он выместит на нем злость, а я не хотела, чтобы на брата оказывали еще больше давления, чем уже есть. Кроме того, эта драма отвлекла бы Райкера, а ему это не нужно. Хантер и Райкер не нуждались в том, чтобы я стояла между ними в данный момент. Папа бы ожидал, что Хантер преодолеет все это и выиграет игру. Все это могло пройти так по-разному, что я не могла рисковать.
— Завтра вечером. Давайте переживем завтрашний вечер. Если мы победим, а мы должны победить, тогда давай поговорим об этом, прежде чем ты решишь рассказать папе. Мы могли бы выиграть Чемпионат штата, а ты знаешь, что это обеспечит мне получение футбольной стипендии. — Он говорил и показывал жестами. Тревога ясно читалась в его движениях и выражении лица.
Я была права в своем предположении, что папа сделает его жизнь невыносимой. Хантер не хотел этого испытывать, и я не винила его. Но в один прекрасный день ему придется сказать отцу «нет» и стать самостоятельным человеком.
— Ладно, — согласилась я.
Хотя у Хантера уже были предложения о стипендиях от разных колледжей, но он не хотел не в один из них, или наш отец не хотел. Может быть, Хантер сам решит, куда ему идти. Мне хотелось, чтобы он это сделал. Потом я подумала о Райкере и любых предложениях, которые у него могли быть, или о том, куда парень хотел пойти. Будет ли это далеко отсюда?
Хантер вздохнул, и мы стояли, не разговаривая и не двигаясь. Я больше не была голодна, но была уверена, что проголодаюсь еще до обеда. Я двинулась к коробке замороженных вафель, все еще стоявшей на прилавке. Вынимая одну из них и ставя коробку на стол, я подумала, не делаем ли мы из мухи слона. Я знала, что папа все контролирует, просто не знала, будет ли это действительно проблемой для него. Я доверилась Хантеру.
Когда моя вафля выскочила из тостера, я схватила ее салфеткой, чтобы не обжечь пальцы. Повернулась, чтобы достать бутылку воды из холодильника и заметила, что Хантер все еще стоит на том же месте. Он даже не пошевелился. Брат ждал, что я снова посмотрю на него, а это означало, что ему есть что сказать. Я подумала о том, чтобы выйти на улицу и пойти к его грузовику, но это было бы невежливо.
Я откусила кусочек вафли и обратила на него свое внимание.
Хантер покачал головой, а затем рассмеялся, но это не было похоже на настоящий смех. Скорее одно из проявлений неверия или разочарования. Если бы я могла слышать, то подумала, что смех был тяжелым или, может быть, холодным.
— Как одна неделя могла так сильно все изменить? На прошлой неделе моей единственной заботой была игра. Победа.
Затем он ушел к входной двери.
Хантер не сказал этого на прямую, но обвинял меня. За то, что приехала сюда и усложнила ему жизнь. Я знала, что он хочет, чтобы я интересовалась кем-то еще, кроме Райкера. Я и сама не думала, что приду сюда и встречу кого-то вроде Райкера. Все произошло так быстро. Внезапно. И я боялась, что все закончится так же быстро, как и началось.
Следуя за братом к грузовику, я старалась не волноваться. Мне хотелось думать о том, как Райкер заставлял меня улыбнуться. Как я чувствовала себя рядом с ним. Волнение, о существовании которого я и не подозревала. Но все это произошло очень быстро. Я даже не знала его на прошлой неделе. Теперь же думала только о нем. Это плохо? Когда новизна для него пройдет, перейдет ли он к кому-то другому? Я наивная?
Возможно.
Скорее всего.
* * *
К тому времени, как мы приехали в школу, я была настроена не быть глупой девочкой, зацикленной на парне. Я не собиралась искать Райкера. Если он будет там, то отлично. Если нет, то я справлюсь. У меня все было под контролем. Я подбодрила себя и была так сосредоточена на том, чтобы не быть одержимой Райкером, что распахнула свою дверь, отказываясь оглядывать парковку в поисках его, и вылезла из грузовика только для того, чтобы врезаться прямо в его широкую грудь.
Я пискнула, когда его руки схватили меня за талию, чтобы поддержать, и я почувствовала вибрацию в его груди, когда парень что-то сказал. Подняв голову, чтобы посмотреть в глаза, которые выглядели как два темных омута, в которых я легко могла утонуть и наслаждаться этим, я знала, что моя ободряющая речь бессмысленна. Все, что потребовалось — один взгляд на Райкера, и, казалось, меня больше ничего не волновало. Это должно было быть опасно для моего сердца. Я запала слишком сильно и слишком быстро.
— Ты в порядке? — спросил он, его прекрасные глаза изучали мое лицо в поисках ответов на мой странный, почти безумный выход из грузовика моего брата.
Я молча кивнула. Его руки остались на моей талии. На мгновение мне показалось, что Райкер собирается меня поцеловать. Прямо здесь, перед Хантером и остальными учениками на парковке. Потерявшись в его взгляде, мне было все равно, кто нас увидит. Все остальное не имело значения.
— Уверена? — спросил он, и я снова была прикована к идеальной полноте его губ. Я наблюдала за ними более пристально, чем это было необходимо.
— Да. Просто задумалась, — ответила я, используя свой голос.
И Райкер улыбнулся. Когда я разговаривала с ним своим голосом, ему это нравилось. Я всегда могла видеть удовольствие на его лице. Это было уникально для меня. Когда я была моложе и использовала свой голос со слушателями, которые не были моей семьей, я получала неоднозначную реакцию. Большинству людей это было неприятно. Им не нравилось, как это звучало. Когда я это поняла, то перестала разговаривать со всеми, кроме как с семьей или учителями.