— В понедельник утром, как только я ее увидел, все встало на свои места.
Папа застонал и хлопнул ладонью по стойке.
— Ну, это просто чертовски великолепно. — В его голосе не было ни капли радости. Он говорил с сарказмом. — У тебя впереди карьера в колледже! Не надо распускать сопли из-за этой девушки, когда тебе придется расстаться с ней этим летом.
Мама дотронулась до моей руки и нежно сжала ее, но ничего не сказала. Папа вышел из кухни, не сказав больше ни слова. Когда дверь в его логово громко закрылась за ним, мама улыбнулась мне.
— Он успокоится. Просто беспокоится, что ты потеряешь шанс играть в футбол. И ты это знаешь.
Она встала на цыпочки, и я наклонился, чтобы мама могла поцеловать меня в щеку.
— Не могу дождаться встречи с этой девушкой. Она должно быть особенная.
Я улыбнулся.
— Так и есть.
Для них это было нормально
ГЛАВА 26
АВРОРА
Я знала, что они обсуждали меня, когда вошла в столовую, потому что увидела свое имя на губах Хантера. Не обращая внимания на то, что они говорили, я подошла к своему месту за столом. Я уже знала, что это будет плохая еда с худшей темой для разговора.
Элла расставляла еду в центр стола, и я увидела что-то похожее на кускус3. Это было многообещающе, если он был не из тофу. Я не была уверена. Последний ужин Эллы был не только плохим, но и удивительно странным.
Когда Хантер сел напротив меня, я перевела взгляд на него, и брат дал мне молчаливое предупреждение. Он хотел убедиться, что я позволю ему говорить, а не решила рассказать папе правду. Ради Хантера и Райкера, я не собиралась делать этого сегодня вечером. Он был прав. Игра была важна для них обоих.
Хантер показывал жестами и говорил одновременно. Они с папой делали это для Эллы. Я не разговаривала при ней с помощью голоса. Если бы это было что-то, что, по их мнению, ей нужно было услышать, они бы сами ей сказали.
— Папа тебя о чем-то спрашивает, — сказал он, чтобы я повернулась и посмотрела на папу.
Я избегала отца. Не хотела с ним разговаривать. Если бы не молчаливая мольба в глазах Хантера, я бы продолжала игнорировать его. Ради брата я перевела взгляд на отца.
— Как думаешь, почему Райкер защищал тебя сегодня? — прямо спросил он. Отец никогда не ходил вокруг да около.
— Он был милым и очень отзывчивым в школе. Один из немногих, кто пытался поговорить со мной и узнать получше, — показала я жестами, и все было кончено. Больше мне не чего было сказать.
Папа нахмурился.
— Это все по-дружески с ним? Райкер, как известно, использует девушек. Каждый раз, когда я его вижу, у него появляется новая.
— Он ведет себя дружелюбно. Так же, как Нэш и Таллула.
Папа повернул голову к Хантеру, и я проследила за его взглядом.
— Я же тебе говорил, — сказал Хантер отцу. — Он сказал, что его разозлил тон Эйсы. Не то что он называл Аврору глухой. Эйса иногда может быть придурком.
Выражение лица Хантера было нейтральным, но я видела напряжение в его плечах. Интересно, как звучит голос отца? Грубо? Угрожающе?
Я перевела взгляд, чтобы увидеть ответ отца.
— Скауты колледжа придут посмотреть на Райкера в этой игре, как и на тебя. С ним уже связались Джорджия и Вандер4. Я не понимаю, почему он поставил это под угрозу. Его отцу следовало бы крепче держать мальчика. Так много таланта, а он не фокусируется на нем. У него есть будущее в футболе, или может быть, если он покончит с разгульной жизнью, — сказал папа нами обоим.
Я не знала, что эти два колледжа уже разговаривают с ним. Райкер никогда не говорил мне этого. А также я не хотела, чтобы мне напоминали о его разгульной жизни. Хантер пожал плечами, как будто расслабился, но его тело было так напряжено, что я удивилась, как папа этого не заметил. Он всегда нервничал рядом с отцом.
— Не знаю. Временами Райкер бывает вспыльчивым. Возможно, Эйса и раньше выводил его из себя, но именно это окончательно взбесило его.
Элла взяла со стола миску, в которой было что-то вроде салата из огурцов и лука, и передала ее мне. Она хотела, чтобы мы начали есть. Я тоже хотела покончить с этим разговором, и как бы мне ни хотелось есть этот салат, я взяла немного и передала миску папе. Он, все еще хмурясь, посмотрел на неё, затем проигнорировал, прежде чем снова посмотреть на Хантера. Я поставила миску, наблюдая за губами отца, потому что он перестал показывать жестами.
— Ты не можешь позволить глупому, беспечному поступку Райкера повлиять на игру. Теперь все зависит от тебя. Ты справишься с этим. Сделай это. Сосредоточься. Ничто другое, кроме этой игры, не имеет значения прямо сейчас. Понял меня? Ничего. Райкер может вести себя как ... — Тут он замолчал, но я не отвела от него взгляда.
Теперь он смотрел на Эллу. Должно быть, она что-то говорила, но я не повернулась, чтобы посмотреть, что именно. Вместо этого я перевела взгляд на Хантера. Он наблюдал за мной. Когда наши глаза встретились, он приподнял брови, как будто хотел что-то сказать. Он пытался что-то передать мне молча. Я быстро оглянулась на папу, чтобы увидеть, как он говорит:
— Мой дом. Я буду использовать любое чертово слово, которое захочу. — Затем он поднял миску, на которую раньше не обращал внимания.
Чья-то рука коснулась моей руки. Элла протягивала мне блюдо с кускусом, и я только надеялась, что это не тофу. Я неохотно взяла немного и протянула папе. Мне хотелось сбежать из-за стола и спросить Хантера, что было сказано, что я пропустила.
На этот раз папа взял миску. Он посмотрел на нее, потом на Эллу.
— Это тофу? — спросил он.
Морщины на его лбу были постоянными от многолетнего хмурого взгляда, но, когда он хмурился, они становились еще глубже. Он ненавидел тофу так же сильно, как и я. Возможно, это было единственное, что у нас было общего.
Я быстро оглянулась, чтобы уловить ответ Эллы. Она кивнула и сказала:
— Да, но я сделала что-то другое. Просто попробуй.
Фу.
Она протянула мне последнюю вещь, которую принесла на стол. Это был какой-то хлеб. Много семян или орехов, и он был коричневым. Тёмно-коричневым. Если бы у нас было настоящее масло для этого, то было бы хорошо. Однако я знала, что субстанция, похожая на масло на столе было из магазина здоровой пищи и на вкус оно было отвратительно. Я уже пробовала его раньше с вафлей. В холодильнике было настоящее масло. Почему бы ей просто не позволить нам есть его?
Я протянула хлеб папе, и тот сказал:
— Где настоящее масло?
Элла вышла из комнаты с раздраженным выражением лица. Она не была готова угождать ему так, как Хантер. Я сомневалась, что он был так же строг к ней, как к Хантеру. Ей потребовалось некоторое время, чтобы вернуться, и я начала задаваться вопросом, не ушла ли она совсем. Как бы мне ни хотелось масла, папа этого заслуживал. Элла приготовила еду, он мог бы сам сходить за маслом или хотя бы поблагодарить ее за еду. Тем не менее, она вернулась с маслом. Трапеза продолжалась, и больше о Райкере не было разговоров. Папа, казалось, не заботился о чувствах Эллы и сразу же вернулся к разговору об игре с Хантером. Всякий раз, когда я поднимала голову, Хантер кивал, а папа говорил. Каждое движение, которое Хантер мог сделать на поле, было обсуждено. Мне было жаль брата, но он сам позволил отцу сделать это с собой. Я просто не понимала почему. Почему он не противостоит этому человеку?