Мало кто еще, кроме Лосева, имеет больше прав быть названным первым среди мыслителей, столь приверженных диалектике – главному завоеванию платонизма. Прокл был последним и лучшим ее выразителем в античности, автор «Истории античной эстетики», – в наше время. И еще один только человек между ними – «немецкий Прокл» Гегель. А что диалектике и диалектикам до сих пор еще есть куда приложить свои усилия, особо сомневаться не приходится. Взять для иллюстрации следующее удивительное обстоятельство (удивительно, но факт остается фактом): при всей изощренности и всей многодисциплинарной развитости современной науки до сих пор остаются в беспорядке, вне стройной системы как раз сами основные научные категории. Не в последнюю очередь потому, видимо, то и дело здесь и там вспыхивают очередные дискуссии о природе «пространства», «времени», «информации» или, скажем, о роли «симметрии». Современные научные категории в совокупности своей (а не в изолированном развитии и применении – тут успехи сколь очевидны, столь и локальны) только в количественном отношении превосходят ту «разрезную азбуку мысли», что благодарное человечество почерпнуло из «Категорий» и «Метафизики» Аристотеля. Но они мало чем радуют в отношении качества, в отношении упорядочивающих принципов и объяснений. Когда-то была обозримая «кучка» всего из десяти элементов-категорий, теперь в необозримой «куче» многие сотни наименований и определений. Но ведь именно в недрах платонизма был уготован иной выход для ищущей мысли: из простейших базовых отношений «одного» и «иного» возможно диалектическое выведение всего мыслимого множества категорий, причем каждая из них получает свое исконное место в строго очерченном окружении. В задаче идейной реабилитации платонизма (не безоглядного возвращения его, но критического пересмотра всех плюсов и минусов учения) именно эта возможность, пожалуй, больше всего занимала А.Ф. Лосева на протяжении всей долгой творческой жизни.
Читатели, знакомые только с его поздними трудами, могут засвидетельствовать применение диалектического метода, скажем, в области теории языка. Можно припомнить для примера работу «В поисках построения общего языкознания как диалектической системы». Но будет не так уж просто заприметить присутствие античных неоплатоников на страницах, посвященных вполне современным понятиям структуры, кванта, континуума, алгоритма, информации. Разве что кому покажутся слишком непривычными утверждения о «смысловой заряженности» языковых элементов или на мгновение вдруг приоткроются головокружительные глубины хотя бы в следующем рассуждении о соотношениях «системы», «структуры» и «модели».
«Все эти категории, – замечает Лосев, – не только очень близки одна к другой, но прямо-таки предполагают одна другую и базируются одна на другой. Нам представляется, что структура, система и модель есть в основе своей одно и то же, но только с разным логическим ударением. Одно и то же здесь – единораздельная цельность. Но единораздельная цельность, данная как единство, есть система, а данная как раздельность, есть структура, а данная как цельность, она есть модель» 5.
Эти несколько строк шлют нынешнему читателю привет из далеких 20 – 30-х годов, из той поры, когда в безудержном порыве мысли строились Лосевым многочисленные триадные и пентадные диалектические конструкции, охватывавшие мировые сферы от высокой ангелологии до «меональных» судеб сущности в материи (что шифруется в категориальном аппарате современной науки) до наведения строго логического порядка в классификации философских школ и эстетических учений, до детального выявления диалектических основ музыки или математики. Сейчас наконец-то переиздаются давние книги А.Ф. Лосева, и извлеченные из архива автора впервые публикуются многочисленные новые свидетельства 6 этой столь мощной – и, кажется, почти одинокой в XX веке – попытки создания диалектической (неаристотелевской) системы миропонимания. Конечно, странно говорить о прямом преемстве идей неоплатоников спустя 15 веков после античного философского ренессанса, да это было бы и слишком большим упрощением относительно А.Ф. Лосева, энциклопедиста и знатока истории европейской мысли от Гераклита и Платона до Гуссерля и Вл. Соловьева. Но все же по широте охвата действительности и виртуозности использования диалектического метода лосевская попытка соизмерима, видимо, только с «космографией» Прокла. Этот «русский диалектик» (так однажды совершенно точно определил творческий лик Лосева знаменитый филолог Роман Якобсон 7) объективно, можно сказать, предстает «русским Проклом».