Всего хорошего, дорогой Михаил Алексеевич, жду известия от Вас, очень хотел бы с Вами увидеться.
Преданный Вам
Многоуважаемый Михаил Алексеевич!
В субботу я с нетерпением ждал Вашего прихода[70]. Хотелось бы и теперь с Вами увидеться и поговорить о статье. Можно мне самому к Вам зайти или Вы соберетесь ко мне? Для меня очень важно прочесть Вам статью в самые ближайшие дни, чтобы исправить ее и переписать именно теперь, когда у меня есть свободное время. Очень возможно, что через неделю я опять буду настолько занят, что придется статью отложить.
Жду Вашего сообщения по телефону или письменно.
Преданный Вам
Казанская 33, кв. 4. тел. 403-51.
Открытка по тому же адресу, что и в п. 2, штемпель 8-3-17, второй не сохранился
Многоуважаемый Михаил Алексеевич!
Посылаю при сем для Вас и Юрия Ивановича повестки на мой доклад о балладах Брюсова и «Египетских Ночах», который состоится в Университете, в музее древностей, в субботу в 8 час. веч. (кружок проф. Венгерова)[71]. Мне было бы очень приятно видеть Вас и Юрия Ивановича на докладе, если только Вам не скучно прослушать еще раз значительную часть уже прочитанного[72].
Простите, что не заехал пригласить Вас лично: эти дни я, как раз, был очень занят подготовкой 2-ой, еще не написанной части доклада.
Во всяком случае, после субботы мне очень хотелось бы Вас увидеть, и я был бы очень рад, если бы Вы опять собрались ко мне вечером в свободный день.
Преданный Вам
Дорогой Михаил Алексеевич! До сих пор нам не удавалось встретиться, чтобы поговорить вдвоем <?> о переводе «Дон Жуана», Я просмотрел очень внимательно первые 2000 стихов и хотел бы повидаться с Вами, чтобы поговорить о различных деталях. Был бы очень рад, если бы мог быть чем-нибудь полезен Вам в этой работе. Может быть, Вы заглянете ко мне или позволите мне зайти к Вам? Вечером 23–24–25-го я был бы свободен, если бы мы сговорились заранее по телефону. Мой номер – 1-54-31. Звонить лучше всего утром (часов в 11) или вечером (после 11-ти). Буду ждать Вашего звонка!
С сердечным приветом
Ул. Плеханова 33, кв. 4.
Открытка. Адрес: Здесь. Спасская ул. 17, кв. 9. Михаилу Алексеевичу / Кузмину. Штемпели (2): 22.12.30 <так!>.
Дорогой Михаил Алексеевич!
Вчера тов. Чагин[73] предложил мне редактировать «Дон Жуана», выходящего в «Academia» в Вашем переводе. Я слышал, что это предложение исходит от Вас и А.А. Смирнова[74], и очень благодарен Вам за внимание и честь. Конечно, я буду очень рад сотрудничать с Вами в такой интересной работе. Сегодня я уезжаю на три недели в отпуск, за Лугу, вернусь 25-го июля, после чего уеду опять через 2 дня в экспедицию на Украину. Если бы Вы были в Л<енингр<а>де около 25 июля, я был бы очень рад повидаться с Вами и поговорить обо всем подробнее. Мой телефон – 1-54-31.
Искренне преданный Вам
4.VII. <1931>
Открытка. Адрес: Здесь. Спасская 17 кв. 9. Михаилу / Алексеевичу / Кузмину. Отпр.: В. Жирмунский. Лгрд. Ул. Плеханова 33. Шт. 4.VII.1931.
В п е р в ы е: Russian Literature. 2012. Vol. 72. Fasc. 3/4. Р. 351–360.
ИЗ ИСТОРИИ ПЕРЕВОДЧЕСКОГО РЕМЕСЛА В 1930-е ГОДЫ
М. КУЗМИН В РАБОТЕ НАД «ДОН ЖУАНОМ» БАЙРОНА
Весной 1930 года самое культурное советское издательство второй половины двадцатых и почти всех тридцатых годов ХХ века, издательство «Academia», затеяло, среди прочих своих планов, заказать новый перевод «Дон Жуана» лорда Байрона. Современный читатель привык к этой книге в переводе Т.Г. Гнедич, заслуживающем всяческого внимания, как по своему качеству, так и по судьбе[75]. Но к 1930 году существовал только один полный перевод этой великой во всех смыслах поэмы, выполненный еще в 1880-е Петром Алексеевичем Козловым (1841–1891). Для своего времени он считался образцовым и в совершенстве передающим байроновский дух, однако через сорок лет, после стремительных изменений, которые претерпел русский стих, все слабости этого перевода стали очевидны.
71
Суббота приходилась на 22 апреля. О названном кружке профессор Семен Афанасьевич Венгеров (1855–1920) писал: «…осенью 1915 г. оканчивающие курс пушкинисты, желая продолжать товарищеское общение и после оставления университета, пришли к мысли основать историко-литературный кружок, посвященный как изучению Пушкина, так и вообще истории литературы XIX века, а также вопросам теории литературы. <…> Пушкинский кружок в течение начальных 1 ½ лет своей деятельности устроил целых 22 заседания. К сожалению, с осени 1917 г. неудобства вечернего трамвайного движения приостановили деятельность кружка. Заседания проходили при большом стечении публики, а главное, создавая, по общим отзывам, какую-то совсем особую атмосферу литературно-научного возбуждения. Чувствовалась живая энергия молодости и в рефератах, и в возникавших по поводу их прениях, и в общем настроении молодой аудитории. Это живое внимание возбуждало охоту и у более старых исследователей выступать в студенческом кружке с разного рода сообщениями» (Венгеров С.А. [Предисловие] // Пушкинист. Историко-литературный сборник под ред. проф. С.А. Венгерова. Пг., 1918. [Вып.] III. С. VI-VII; см. также:
72
В процитированном в предыдущем примечании предисловии С.А. Венгерова приводится краткий отчет о деятельности кружка, составленный С.М. Бонди, где значится доклад Жирмунского «Баллады Брюсова и “Египетские ночи”» (С. VIII).
73
Петр Иванович Чагин (настоящая фамилия Болдовкин; 1898–1967) – издательский работник, журналист. В 1929–1931 гг. возглавлял издательство «Academia».
74
Александр Александрович Смирнов (1883–1962) – литературовед, переводчик, о котором подробнее см. в первом томе нашего двухтомника. Кузмин был с ним знаком с 1907 г.