Дэнни тоже бросил в песок свой карабин, положил рядом старенький глок.
— Пепе, забери, — приказал главный.
Один из мексов, так и продолжая целиться, медленно подошёл к нам и собрал оружие. Я вдруг почувствовал себя беспомощным и беззащитным, словно меня нагишом вдруг вытолкнули на оживлённый проспект.
— Вот теперь прошу к костру, — улыбнулся главный.
Я удивился такому приглашению, но вида не подал, лишь покосился на друга, который не отрывал взгляда от своей AR-15. Мексиканец нахально и бесцеремонно протащил её по песку, словно бы это было старое весло, не требующее никакого ухода.
— Благодарю за приглашение, уважаемый… — облизнув пересохшие губы, выдавил я.
— Я не представился? Или вы меня не знаете? — снова улыбнулся главный. — Нет, похоже, и правда не знаете.
Остальная шайка вдруг засмеялась, будто их босс отмочил какую-то смешную шутку. Револьверы они по-прежнему не убирали, только главный не глядя сунул его в кожаную кобуру на поясе.
— Вам повезло, сеньоры, потому что вы нашли в пустыне Хорхе Мартинеса-младшего, — с полушутливым поклоном произнёс главный.
— Разыскивается в девяти штатах по эту сторону границы и ещё в трёх по другую, — добавил один из его людей.
Выглядел Хорхе Мартинес-младший по-настоящему бывалым, лицо его было покрыто множеством мелких шрамов, пустые бесцветные глаза ничего не выражали, а чёрные обвислые усы подковой довершали образ настоящего головореза.
— Садитесь, садитесь, в пустыне все мы друг другу братья, Господь завещал помогать ближнему своему, — произнёс Мартинес-младший, указывая нам на горящий костерок.
— Юджин… Джек Шульц, — представился я.
— Деннис Роберт Браун, — тихо произнёс Дэнни.
— Зачем ты так откормил своего ниггера? — шутливо спросил один из мексов.
Оружие они наконец убрали, но спокойнее от этого не стало. Я почувствовал, как по спине ползёт холодный пот. Будь мы сейчас на улице Эль-Пасо, Дэнни обязательно бы взорвался сверхновой на такое оскорбление, но сейчас он безропотно проглотил его, как ни в чём не бывало. И я его понимал.
— Ещё немного, и его можно будет перепутать с бизоном, — пошутил другой.
— В пустыне нет бизонов, идиот, — оборвал его третий.
— Ты сам идиот! — вскинулся тот.
— Тише, ребятки, — Мартинесу хватило одного жеста, чтобы все мигом заткнулись. — Вы, наверное, долго шли по пустыне? Гомез, дай-ка им водички.
Тот, кого назвали Гомезом, бросил мне полупустой бурдюк. Я вытянул пробку, понюхал содержимое, вылил немного воды себе в рот, стараясь не касаться горлышка губами. Я не из брезгливых, но вид этого Гомеза заставил бы насторожиться даже сифозного бомжа. Дэнни попил тем же образом и вернул бурдюк мексиканцу.
— Откуда вы? Расскажите мне свою историю, сеньор, — попросил Мартинес-младший.
Мы с Деннисом переглянулись.
— Это долгая история, сеньор, — сказал я.
— Мы не торопимся, — пожал плечами Мартинес.
— Вообще-то, торопимся, — подал голос один из его людей.
— Луис, здесь я решаю, торопимся мы или нет, — сказал Мартинес, и больше никаких возражений не последовало.
Я окинул их лагерь быстрым взглядом. Вид у них у всех был такой, словно они от кого-то долго убегали. Лошади оставались под сёдлами даже ночью, а седельные сумки топорщились так, словно были туго набиты чем-то объёмным. Атмосфера в целом была какая-то нервная, и даже не потому, что мы вдруг вышли к ним посреди ночи. Их кто-то догонял.
— На что это ты пялишься, гринго? — рыкнул один из мексов, кажется, Пепе. — Тебе задали вопрос.
— Я из России, — сказал я, наблюдая, как их брови удивлённо ползут вверх.
— Знал я одного русского, в Калифорнии, — сказал вдруг Гомез. — Застрелил его.
— Я из Нового Орлеана, — сказал Деннис.
— Не припомню, чтобы ниггера о чём-то спрашивали, — сказал ещё один мексиканец, и Дэнни потупился.
— То-то вы разодеты как бродячие артисты, — хохотнул Луис.
— Как цыгане, — сплюнул другой.
— Хуан, Давид, перестаньте, — попросил Мартинес. — Сейчас это наши гости.
— Я бы таким гостям рёбрышки пером пощекотал, — достав нож из-за пояса, произнёс Давид. — Хорхе, чего ты с ними цацкаешься?
— Мне просто скучно, — пожал плечами Мартинес. — Ещё вопросы? Или мне поразвлечься с тобой?
— Нет, всё, извини, — мгновенно заткнулся Давид. — Прошу прощения, хефе.
— Скоро рассветёт, Хорхе, — заискивающим тоном сказал Пепе.
— И правда, — протянул Мартинес-младший, поднимаясь с земли и отряхиваясь. — Сворачиваемся, ребятки. А вы, сеньоры, простите, но вашу историю я не дослушаю. Выворачивайте карманы.