А ещё на плакате был напечатан год.
1875.
— Можно? — спросил я бармена, указывая на плакат.
— Что, не запомнил, как он выглядит? — хохотнул он. — Бери, всё равно скоро новые привезут. Мерзавец пристрелил шерифа и помощника, думаю, штат накинет ещё пару сотен сверху.
— Думаю, этот мистер запомнил только его револьвер, — сплюнув в какую-то металлическую вазу, процедил небритый ковбой, сидевший за барной стойкой.
Я неприязненно покосился на этого ковбоя, но, увидев два кольта у него на поясе, предпочёл не ввязываться в перепалку. Просто молча открепил плакат от стены, аккуратно сложил вчетверо и сунул во внутренний карман.
— Мы все запомнили револьвер сеньора Мартинеса, я полагаю, — постарался сгладить ситуацию бармен.
— У меня нет ни цента, я ищу работу, — сказал я. — Возьмусь за любую.
Пожалуй, эти слова мне приходилось произносить слишком часто.
— Ты выглядишь как янки, — ковбой сплюнул ещё раз.
— Оставь его в покое, Джордж, — попросил бармен.
— Ошибаетесь, мистер, я не янки, — зло процедил я.
Этот пьяный урод начинал меня раздражать всё сильнее и сильнее. Вот уж чего я не терпел, так это стремления американцев поделить всех на простые и понятные им категории. Янки, дикси, ниггеры, латиносы, так далее и тому подобное. Расизм там процветал даже спустя сто лет после отмены рабства и запрета сегрегации. И не только расизм, но и все прочие -измы тоже.
— А выглядишь как чёртов янки, — повторил ковбой. — И болтаешь, как янки!
— Если что-то выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то это, скорее всего, утка и есть, — пошутил кто-то из-за соседнего стола.
Так и знал, что ко мне обязательно начнёт цепляться какое-нибудь местное быдло. Я повернулся к этому идиоту и заглянул прямо в глаза, в которых не было ни капли интеллекта, зато они были залиты вискарём.
— Послушай, дружище, — медленно произнёс я. — Я сутки брёл через пустыню. У меня на руках умер мой лучший друг. Бандит отнял мои пушки. Думаешь, ты сможешь сделать мой день ещё хуже?
Ковбой молча поиграл желваками.
— Мистер, если у вас имелось оружие, почему же вы не отстреливались? — спросил один из игроков в покер, не отрывая взгляда от своих карт.
Думаю, лучше им не рассказывать, как мы с Дэнни попались мексам. Поднимут на смех.
— Кончились патроны, — немногословно ответил я.
— А вы стрелок, мистер? — спросил другой. — Бьюсь об заклад, вы не сумеете подстрелить даже мою шляпу, если я подброшу её в воздух.
— Янки-стрелок? Хейли, ты бредишь, — рассмеялся ещё один игрок.
— Во-первых, я не янки, — сказал я. — Во-вторых, мне нечего поставить на кон. В-третьих, лучше приберегите вашу шляпу, мне не хотелось бы её портить.
Мою тираду проигнорировали.
— А я готов поставить десятку, что подстрелит! Я готов даже дать ему свой револьвер! — воскликнул четвёртый игрок. — Как вас зовут, мистер?
— Джек Шульц, — сказал я.
— Уверен, мистер Шульц проделает в твоей шляпе, Олдмен, шесть новых дырок прежде, чем она упадёт на землю, — сказал Хейли. — Вы же проделаете, мистер Шульц?
Азарт захватил их целиком, с покера они переключились на новую забаву, более интересную.
— Десятка? Принимаю, — сказал Олдмен.
— А в чём мой интерес, джентльмены? — спросил я.
— Разве вам самому не интересно, сумеете ли? — спросил Хейли.
— Если вы попадёте хотя бы раз, мы поставим вам выпивку, — сказал Олдмен.
— Лучше купите мне пожрать, — сказал я.
— Замётано! — воскликнул он.
Двое поставили на то, что я попаду, двое поставили против. Остальные ставок не делали, но посмотреть всё равно хотели, целой гурьбой вывалившись на главную улицу. Мне протянули два револьвера на выбор, старый армейский кольт и сравнительно новый ремингтон. На ремингтоне мушка оказалась спилена, поэтому я остановил свой выбор на кольте.
— Предпочитаете классику, мистер Шульц? — спросил кто-то из зрителей, и я не стал удостаивать его ответом.
Я заглянул в барабан предложенного кольта, вместо шести зарядов там оказалось только пять.
— Одного патрона не хватает, — сказал я.
— Разумеется, я же не хочу случайно пустить в кого-нибудь пулю, — хохотнул мистер Хейли, которому этот кольт принадлежал. — Сейчас исправим.