— Не уважаешь наши традиции, чужак? — набычился первый.
Я флегматично помакал зачерствелым хлебом в остатки соуса, не слишком-то желая развивать конфликт.
— Уважаю, — сказал я, не прекращая жевать.
— И в чём тогда проблема? — спросил второй.
— Уважение к традициям никак не заставляет меня им следовать, — сказал я.
— Чего? — не поняли ковбои.
— Ну, смотрите… На примере. Допустим, есть какое-то племя дикарей, где мужчина не считается мужчиной, пока не трахнет ишака, — сказал я. — Такая вот у них традиция. Ты приехал к ним в гости. Разве ты станешь трахать ишака, чтобы считаться среди них мужчиной?
Я уже не выбирал выражений, их наглость вывела меня из равновесия.
— Это ты нас дикарями назвал? — нахмурился первый.
— Что вы, нет, Боже упаси, — произнёс я. — Просто привёл понятный пример.
— Мне кажется, ты нарываешься, мистер, — процедил второй ковбой.
— Говорят, если кажется, то надо креститься, — сказал я.
Первый ковбой медленно потянулся к кобуре.
— Не советую, — сказал я, поворачиваясь к нему.
— Чего? — фыркнул он, но всё же остановился.
— Так-то лучше, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — А теперь я, пожалуй, пойду. Счастливо оставаться.
Фасоль я всё равно уже доел.
— А ну, стоять, — раздался голос от соседнего столика, и я увидел, как какой-то усатый ранчеро поигрывает револьвером.
Не люблю, когда в меня целятся. В людей целиться вообще нельзя, а если нацелился — стреляй сразу же, наповал.
— Пушку убери, поранишься ненароком, — произнёс я.
В принципе, он уже дал мне повод начать стрельбу, я не сомневался, что сумею выхватить револьвер прежде, чем он опомнится, но так я настрою против себя весь город.
— Ясно тебе сказали, традиция у нас, — сказал ранчеро, не выпуская из руки старенького смит-вессона. — Угощаешь ребят виски. Следующий вошедший угощает тебя.
— Он вроде собрался уходить, — сказал кто-то ещё.
— Пусть валит.
— Пусть спляшет, а потом катится из нашего города!
— Да, пусть спляшет!
Я почувствовал, как в груди разгорается ярость.
— Зовите коронера, — глухо произнёс я.
— Может, шерифа? — засмеялся кто-то из посетителей. — Позовёшь на помощь!
— Так вон он сидит, — сказал кто-то ещё.
— Ты мне шутку испортил, Стив! — проворчал шутник.
— Нет, шериф не понадобится. Понадобится коронер, — сказал я, готовясь выхватить «Миротворец» и начать пальбу.
Не самое лучшее завершение дня. Пожалуй, в пустыне было как-то спокойнее и уютнее, в одиночестве, без людей.
— Пляши! — рявкнул ранчеро.
В тот же момент громыхнул выстрел, пуля ударила в земляной пол рядом с моим сапогом. Я не шелохнулся.
— Кажется, он хочет на меня напасть, — сказал я, выхватывая кольт.
Я выстрелил быстрее, чем он успел среагировать, моя пуля раздробила ему кисть, и я тут же опрокинул стол мощным пинком, чтобы за ним укрыться. Ранчеро взвыл, выронил свой револьвер, но вслед за ним оружие начали доставать и другие посетители. За револьверами потянулись и мои соседи, но я тут же ударил одного рукоятью кольта в висок, а второго взял на мушку и схватил за шиворот, укрываясь за ним, как за живым щитом. Деревянный стол — плохое укрытие от сорок пятого калибра.
— Брось пушку, парень! — крикнул мне какой-то старик.
На меня наставили едва ли не десяток стволов, но стрелять пока никто не решался. Я не зря укрылся за их товарищем.
— Пошутили, и хватит! Бросай оружие! — повторил он, и я разглядел маленькую золотую звёздочку на лацкане его пиджака.
— Такие здесь шутки, да? — фыркнул я, чувствуя, что начинаю свирепеть.
Шутят они так, сволочи. Традиции у них такие. Чем тут вообще шериф занимается? Ловлей мух?
— Сука! Он мне руку прострелил! Руку прострелил! — причитал ранчеро, баюкая покалеченную ладонь и зажимая её какой-то тряпкой, насквозь пропитавшейся кровью.
— Повесить его! — крикнул кто-то из толпы, но его пока не поддержали.
— Можете попробовать, — разрешил я. — Но минимум ещё пятеро отправятся за мной в ад. А то и больше.
— Отпусти его! — приказал шериф.
— Нет, это вы отпустите меня, — процедил я.
— Хер тебе, чужак! Ты мне руку прострелил! — заорал ранчеро, и все остальные поддержали его недобрым гулом.
— Конец тебе, чужак, — тихо просипел мой заложник. — Повесят тебя.
Пришлось немного надавить ему предплечьем на кадык, чтобы он заткнулся. Я и сам понимал, что всё идёт именно к этому. Но и я не шутил, когда говорил, что заберу с собой нескольких местных, сдаваться просто так я не собирался.
— Не я начал стрелять, — сказал я.
— Братцы, Джейкоб-то помер! Не дышит! — ахнул один из местных, и я покосился на лежащего ничком ковбоя, которого я двинул в висок.
Переусердствовал, значит. В животе шевельнулся неприятный холодок, и я начал аккуратно, бочком, пробираться вдоль стенки к выходу, держа своего заложника за шею и не прекращая водить кольтом из стороны в сторону. Надо срочно уматывать из Лас-Крусеса.
Любой суд меня оправдает, это была самооборона, но только суд гражданский. Суд Линча разбираться не станет, и свой приговор он уже вынес.
— Держите его! — рявкнул кто-то из толпы, и мне пришлось выстрелить снова.
На этот раз в первого, кто сунулся ко мне, в ногу. Лишних смертей мне не нужно, даже в порядке самообороны.
И сразу же после этого выстрела я вместе с заложником рванул к барной стойке. Тут наверняка должен быть чёрный ход, просто обязан быть. Если есть кухня, будет и он, чтобы подвозить продукты и выплёскивать помои, потому что через общий зал это не делается.
Бармен испуганно юркнул в сторону, уступив мне место, аборигены начали палить, разбив несколько бутылок на полках. Я, к счастью, успел нырнуть в дверной проём, ведущий на кухню, и когда оказался внутри, с силой толкнул заложника обратно в зал, навстречу погоне. А затем опрокинул шкаф, загораживая проход.
Наружу вела тонкая деревянная дверь, которую пришлось выбить богатырским ударом, хлипкий замок без проблем выломался. Позади слышались злые крики и угрозы, и я не стал задерживаться ни на секунду. Я рванул переулками обратно к отелю, надеясь забрать свои вещи и лошадей прежде, чем погоня меня настигнет.
Никогда не думал, что стану эпицентром подобного переполоха, я всегда считал, что можно договориться и вырулить из любой ситуации мирно. В этот раз, похоже, не вышло. Что ж, Лас-Крусес мне сразу не понравился. Это оказалось взаимно. Хотя фасоль с мясным соусом мне всё-таки понравилась.
Глава 7
Пробираться в отель пришлось закоулками, причём дважды мне пришлось перелезать через заборы, благо, нужное здание располагалось недалеко. А вот входить всё равно нужно было через главный вход, с улицы, и я постарался сделать это максимально быстро. На улице меня искали.
Свою книжку портье всё-таки дочитал, и встретил меня радушной улыбкой, когда я, запыхавшийся от беготни и суматохи, ворвался в холл.
— Кажется, сегодня в городе какой-то переполох, вы слышали стрельбу? — спросил портье, но я не ответил.
Я промчался мимо него наверх, хлопая себя по карманам в поисках ключа от номера. Оставлять здесь мой винчестер, сумки с золотом и остальные пожитки не хотелось совершенно.
Из города надо уматывать как можно скорее. Куда угодно, в любом направлении. Местные наверняка отправятся за мной в погоню. Я ткнул горящей палкой в пчелиный улей, и теперь пожинал последствия своей глупости.
Я собрал шмотки как по тревоге, быстро заталкивая всё в сумку, оделся и рванул обратно к двери, но возле неё резко остановился. В коридоре слышались голоса. Недобрые, встревоженные.
Дверь закрывалась на ключ, но открывалась внутрь комнаты, а это значит, от вторжения она не спасёт. Хватит одного удара, чтобы её выбить. Поэтому я быстро подпёр её стулом и распахнул окно. Придётся выскакивать со второго этажа.
Я взял не самый дорогой номер, и поэтому окно моей комнаты выходило в переулок, почти вплотную к противоположной стене. Выглянул наружу. Вроде всё чисто. Окно, слава Богу, открывалось нараспашку, двумя створками, а не сдвигалось половиной, как тут частенько делали. Хотя если бы мне понадобилось, я бы просто выбил его к чертям собачьим.