- Борьба будет острой и непродолжительной, - говорил один из ораторов.-Хозяева не допустят, чтобы завод простоял больше недели. У них полно заказов, и они должны их выполнить к сроку. Если им не удастся нас сломить, они вынуждены будут пойти на уступки. Но им нас не сломить, друзья! Нас много, и мы сильны своим единством. Забастовал весь завод - стопроцентная стачка - и ни один человек не вернется к станку, пока не вернутся все и на предъявленных нами условиях. Рабочие люди в Аркли сильны своим единством. В городе нет штрейкбрехеров, этих паразитов на теле рабочего класса.
- Кого это он называет паразитами? - прошептала Энн, которая знала по учебнику, что "паразиты - это насекомые, обитающие на теле других живых существ".
- Легавых, - коротко ответила миссис Моррис.
- А кто такие легавые? - снова спросила Энн, догадываясь, что миссис Моррис отнюдь не имеет в виду породу охотничьих собак,
- Я знаю, - сказал Дик: - это когда одни бастуют, а другие приходят и нанимаются на их место.
- Предатели, - сурово добавила миссис Моррис, - которые идут против своих и тащат последний кусок изо рта у соседа. Водились и у нас такие в старину, когда бастовали текстильщики. А сейчас их уже нету - все перевелись.
Часы на городской ратуше пробили десять. Митинг закончился песней. Слов Дик и Энн не знали, хотя вспоминали, что слышали эту песню у лагерного костра в тот памятный субботний вечер. Мощно вырываясь в ночную мглу из тысячи сильных глоток, она звучала призывным боевым маршем. У ребят чаще забились сердца, Дик почувствовал, как по спине у него побежали мурашки.
Следующий день выдался опять погожим. Представители стачечного комитета отправились на переговоры к руководству заводом, но им велели убираться ко всем чертям. На заводских воротах появились объявления, предупреждающие бастующих, что в случае неявки на работу всем грозит немедленное увольнение. Пикет забастовщиков с нарукавными повязками целый день дежурил у ворот, и, если какой-нибудь истерически настроенный рабочий пытался прошмыгнуть на территорию завода, пикетчики отводили его в сторону и предупреждали от неверного шага. Тут же была полиция, готовая в любой момент пресечь беспорядки.
Дик и Энн снова были заняты по горло. Готовился второй номер стачечного бюллетеня, на этот раз гораздо лучше изданный, с подробным отчетом о вчерашнем митинге, с карикатурами и другими материалами. Нужно было передавать донесения пикетчиков и сообщать им распоряжения комитета, подсчитывать собранные деньги, составлять программу любительского концерта и делать тысячу других дел, в которых оба они могли чем-то помочь.
В полдень на местном стадионе состоялся футбольный матч. Дик, которого послали передать донесение Биллу, игравшему в одной из команд, так увлекся игрой, что проторчал на стадионе до самого обеда, и Энн встретила его презрительно-негодующим взглядом как дезертира.
В среду об Аркли уже говорила вся Англия. Корреспонденты газет атаковали штаб-квартиру забастовщиков, с надеждой вопрошая членов комитета, есть ли арестованные, были ли случаи с перевернутыми трамваями и тому подобные вещи, вызывающие подлинный интерес у читающей публики.
- Да нет, - ухмыльнулся Джо, - куда там! Староват стал для таких штучек. Мне уж даже и трамвая не перевернуть одной рукой. А ежели великобританскому массовому читателю и вправду наплевать на судьбу шести сотен семей рабочих, борющихся за кусок хлеба насущного, валяйте-ка лучше в Блэкпул и напишите что-нибудь этакое о купальщицах и лейбористских боссах[*].
Четверг. Единство забастовщиков не сломлено. Чувствуют себя бодро и уверены, что конец недели принесет победу. Завод безмолвствует. Единственные живые существа на нем - руководство и охрана.
И в то же время... ни малейшего признака, что владельцы фирмы пойдут на уступки. Ни единого предложения стачечному комитету о начале мирных переговоров.
- Не нравится мне все это, - сказала Уин, когда утром в пятницу семейство собралось к завтраку. - Похоже, что Хопли держат за пазухой какой-то сюрприз.
- Что ты мелешь? - возмутился брат. - Они не могут не возобновить работу, иначе их ждет полный крах. А как они могут пустить завод без рабочих?
- Не знаю, не знаю, но только все это мне не нравится.
Послышался торопливый стук в дверь. В кухню влетел Билл; глаза у него горели.
- Вы ничего не слыхали? Завод работает - пущен на полный ход! Надо что-то делать, или мы погибли!
Уин выскочила из-за стола.
- Что ты несешь, Билл? Не может быть! Ведь переговоры даже не начинались...
- А их, верней всего, и не будет. Завод полон легавых. Они отняли у нас нашу работу, девочка.
Глава четырнадцатая
Дубинки
В тесной кухоньке будто бомба взорвалась. Все сидели как громом пораженные.
- Билл, ты рехнулся, - произнесла наконец Уин. - Где они могли взять столько квалифицированных рабочих?
Со всей страны свезли - из Лондона, Лидса, Манчестера, Их привезли на завод в закрытых фургонах сегодня в пять утра. Уин рассмеялась:
- Скоро это кончится. Как только мы сумеем пробиться к ним и все объяснить.
- А если не удастся? Завод превращен в крепость. Даже продуктами запаслись на случай осады. И раскладушками - будут спать прямо на территории. Им шагу не дадут ступить с завода, пока не кончится забастовка.
- Не волнуйся, как-нибудь проберемся.
- Ворота на замке, не войдешь.
- Взломаем! Ладно, пошли в комитет. Надо поговорить с Джо.
После небольшой летучки в штабе во все концы города помчались велосипедисты с призывом: "К одиннадцати утра собраться на Рыночной площади".
- Мы двинемся маршем к заводу, - сообщила Уин, - с духовым оркестром, и все как полагается. Мы попросим работающих выйти за ворота и попытаемся их убедить не предавать интересы рабочих. Они примкнут к нам, когда поймут, в чем дело. Это будет крупнейшая из демонстраций в Аркли со времен всеобщей стачки[*].
Часы на ратуше пробили одиннадцать.
- Пора, - сказал Джо, расталкивая собравшихся. Все вышли, хлопая дверьми, и направились вниз по улице.
Все двигались в одном направлении - к площади. Среди людского потока, беспрестанно подавая гудки, пробирались автомобили, словно корабли по Ла-Маншу в густой туман. Трезвонили трамваи, и полицейские орали:
- Не скопляйсь! Разойдись!
Полицейских было немного, и они явно нервничали: было похоже, что демонстрация застала их врасплох.
Человек с красной повязкой на рукаве подал сигнал свистком. Демонстранты быстро построились в неровную колонну по четыре.
Взвились самодельные флаги. Красным и черным на кусках полотна было выведено:
А впереди реяло красное знамя.
- А вы тоже пойдете? - неожиданно спросила Уин.
- Конечно!
- Нам страшно интересно!
- Боюсь, что будет больше чем интересно. Слушай, Дик, - Уин помрачнела, - если будет жарко, позаботься об Энн, понял?
- А что?
- Да ничего. Просто делай, как я прошу. Загремел оркестр, раздалась барабанная дробь, и колонна, извиваясь змеей, потянулась с Рыночной площади. Головная часть демонстрации уже вступила на близлежащую улицу, а они еще не двинулись с места. Золото труб полыхало на солнце, тяжелыми складками ниспадал пурпур знамени, а под ним маячили огненная шевелюра Билла и серая кепка Джо. И по обе стороны, как на волнах, подскакивали черные каски полицейских.
Чем ближе к заводу, тем полицейских становилось больше. Они спокойненько пристраивались с обеих сторон к колонне и шагали в ногу с демонстрантами. Энн испытывала неприятное ощущение человека, стиснутого со всех сторон. Кругом столько полицейских, с такими презирающими лицами! Она вспомнила продолжение того же стихотворения: "Угнетенных, отверженных строй, окаймленный блеском штыков..."
Блэкпул
В небольшом курортном городе Блэкпуле происходят ежегодные конференции и находится штаб-квартира лейбористской партии - правосоциалистической партии, изменившей делу рабочего класса. Прикрываясь пролетарской фразеологией, лейбористы проводят политику, играющую на руку буржуазии.
Всеобщая стачка
Крупнейшая за всю историю английского рабочего движения забастовка 1926 года, сорванная из-за предательства лейбористских лидеров.