— Но мы не незнакомцы, – непреклонно сказала Луна. — Мы друзья.
— Может, она выйдет, если ты её позовёшь.
Луна подошла к кладовке и стала на колени, в то время как Хэлли продолжала осматриваться вокруг.
— Твоя кровать всё ещё здесь?
— Нет. Моя кровать уже на пути в Род-Айленд. – Она печально улыбнулась. — Сегодня мне придётся ночевать в доме моих родителей.
— Ты могла бы переночевать у нас дома, – предложила Хэлли. — Папа может поспать на диване. Ты даже не услышишь, как он там храпит.
Мы с Винни обменялись взглядами – мне показалось, что в них промелькнула теплота?
— Спасибо, – сказала Винни, — но мне будет хорошо в моей старой комнате. Поскольку это моя последняя ночь здесь, моя семья хочет быть со мной.
Я хотел быть с ней в её последнюю ночь здесь – я хотел этого так сильно, что мне пришлось прижать язык к небу, иначе я собирался произнести это вслух.
Луна вышла из кладовой, держа на руках Пятачка.
— Она позволила мне взять её на руки, – тихо сказала она.
— Молодец. – Винни улыбнулась Луне. — Теперь она тебя знает.
— Как ты думаешь, она будет скучать по нам?
— Безусловно. Поэтому не забывайте писать мне, ладно? Я буду читать ей ваши сообщения вслух. И посылайте фотографии, чтобы я могла ей их показать. – Винни подошла к кухонному островку и взяла два маленьких белых полиэтиленовых пакета. — Вот. У меня есть кое-что для каждой из вас.
Хэлли подбежала, и Винни протянула ей один из пакетиков. После того, как Луна осторожно поставила Пятачка на ноги, она нетерпеливо потянулась к другому.
— Ооох! – Хэлли вытащила из пакета ярко-синий лак для ногтей, пару пушистых лавандовых носков и маленький блокнот с котиком на обложке. — Спасибо!
— Для тех случаев, когда ты захочешь показать свои пальчики на ногах и когда тебе хочется чувствовать себя уютно, – сказала Винни с улыбкой. — И для твоих историй.
Луна сунула руку в свой пакет и вытащила оттуда розовый лак для ногтей, пушистые белые носки и коробку пластырей с принцессами.
— Спасибо тебе! Теперь мне не придётся носить папины скучные бежевые пластыри.
— А если они у тебя закончатся, – сказала Винни, — просто дай мне знать. Я пришлю тебе ещё одну коробку.
Луна обняла Винни за талию, а Хэлли последовала её примеру. Винни, выведенная из равновесия, засмеялась и обняла их. Я стоял в десяти футах от них, сложив руки на груди и жалея себя.
— Я бы хотела, чтобы ты не уезжала, – сказала Хэлли.
— Я тоже, – добавила Луна. — Ты уверена, что должна?
Глаза Винни на мгновение закрылись.
— Уверена.
— Но не забывай нас, хорошо?
— Не забуду. – Отпустив их, Винни перевела дыхание. — Мне, наверное, пора ехать. Нужно отвезти Пятачка к маме, а потом я встречаюсь с подругой за ужином.
— Давайте, девочки. – Я жестом велел им выйти за дверь, ведущую в гараж Винни. – Возвращайтесь к нам домой. Я хочу поговорить с Винни наедине.
К счастью, они не стали спорить. Разговаривая о своём новом лаке для ногтей, они вышли на улицу, закрыв за собой дверь.
Она стояла напротив меня на другом конце кухни, сведя ноги вместе, обхватив себя руками, спрятав ладони в широких рукавах свитера. То старательно холодное выражение лица исчезло, на смену ему пришли глаза, блестящие от слез, и дрожащая нижняя губа. Моим внутренним побуждением было обнять её, и я шагнул вперёд.
Она протянула одну руку.
— Не надо. Пожалуйста. Нет ничего, что ты можешь сказать в этот момент, что не сделает мне больно, и я уже в тридцати секундах от того, чтобы по-настоящему неловко и некрасиво расплакаться.
— Боже, Винни. – Поверженный, потому что она была права – я не мог сказать ничего, что не причинило бы боли, – я стоял там с болью в груди. — Это отстой. Я не хочу, чтобы между нами всё так и осталось.
— Я тоже, но я ничего не могу поделать с тем, что чувствую, так же, как и ты ничего не можешь поделать с тем, чего не чувствуешь.
— Но что если... что если дело не только в наших чувствах? – В отчаянии я сделал ещё один шаг к ней. — Что, если дело в том, что вещи, которых мы хотим, слишком разные?
Она покачала головой. — Я не понимаю.
— Ты так молода, Винни. Ты так молода и так красива, и у тебя вся жизнь впереди. Ты хочешь всего этого, и ты заслуживаешь всего этого, включая работу твоей мечты и того, кто сможет полностью посвятить себя тебе. – Сокращая расстояние между нами, я обхватил её лицо руками, мои глаза горели. — И как бы мне ни хотел быть этим парнем, я не могу. Независимо от того, что я ощущаю, я не могу.
— Ты не будешь. – Слезы повисли на её ресницах.
С трудом сглотнув, я покачал головой.
Она толкнула мои руки вниз.
— Тогда что ты здесь делаешь?
— Я не знаю. – Я закрыл глаза. — Наверное, я надеялся, что мы сможем, по крайней мере, попрощаться как друзья.
По её щеке скатилась одинокая слеза, и она не стала её вытирать.
— Мне нужно больше времени, прежде чем я смогу стать твоим другом.
Я понимающе кивнул.
— Береги себя, Декс.
— И ты себя. – Мой голос был едва слышен. Вынудив себя уйти, я подошёл к двери и заколебался, повернувшись к ней спиной. Я тяжело сглотнул. — Я солгал тебе.
— Что?
— Я солгал тебе, когда ты спросила, что я чувствую. Я сказал, что не люблю тебя.
Я услышал её быстрый вдох, и на этом всё.
Я толкнул дверь и вышел.
Глава 24
ВИННИ
— Это было ужасно. – Сидя за островком на кухне «Абеляра», я высморкалась в мокрую салфетку. — Лучше бы он вообще не приходил. Я продержалась целый день без слез, а сейчас не могу остановиться.
— Зачем ты вообще его впустила? – Элли перевернула наши сэндвичи на сковороде. Я умоляла её приготовить мне на ужин один из её изысканных сэндвичей с сыром. Мне нужна была утешительная еда.
— Я же говорила, он был с детьми. – Я подошла к мусорнику, выбросила свою салфетку и взяла другую из коробки на столе. — Они подарили мне подарок, а у меня был подарок для них. Что мне делать, заставить его ждать на подъездной дорожке?
— Да. – Элли убавила газ под сковородой и налила два бокала красного вина.
— Ну, я не могла. Он выглядел грустным и одновременно горячим.
Элли потягивала вино и изучала меня.
— Как ты думаешь, он говорил тебе правду о своих чувствах?
— Я не знаю. Но зачем ему было лгать? Просто чтобы поиздеваться надо мной?
— Нет. – Она на мгновение задумалась. — Но с его стороны было очень эгоистично сбросить на тебя эту бомбу и убежать.
— Я не думаю, что это было его первоначальным намерением. – Я вернулась к своему креслу и опустилась в него. — Думаю, что он только хотел спросить меня, можем ли мы быть друзьями, и это… обострило ситуацию.
— Потому что дружить с тем, в кого влюблён, всегда получается очень хорошо. – Элли проверила сэндвичи и выключила газ.
— Он не говорил, что влюблён в меня.
— Исходя из того, что ты мне рассказала, я думаю, что он дал это понять. – Элли лопаткой сняла наши сэндвичи со сковороды и выложила их на деревянную разделочную доску. — Он любит тебя, но не думает, что сможет справиться с ролью парня, который любит тебя. Это хреново, но это понятно.
— Да, – я шмыгнула носом. — Это что-то новое, да? Парень разрывает отношения, потому что действительно любит меня, а не потому, что не любит?
— Это не твоя вина, – сказала она лояльно. — Эти недоступные типы засранцев знают, как залезть тебе под кожу.
— Наверное. – Я заёрзала на стуле. — Но он так отличался от тех парней. Он не был эгоистичным придурком. Он зашил моё платье, расчёсывал мне волосы, готовил для меня – плохо, но он старался, и он такой заботливый, храбрый и полон решимости быть хорошим отцом… в глубине души он не засранец, Элли. Я знаю, что он не такой.