— Так любит? — ехидничает дама.
— Так ценит — не отстаю я.
Макса веселит эта перепалка, он единственный понимает смысл сказанного мной.
Девушка переводит вопросительный взгляд на Градова.
— Чистая правда, — забавляется он.
Бросаю на него взгляд, пляшущие в его глазах чертики, заражают и меня и, почему-то соображаю, что несмотря на большое количество, знакомых мне на празднике, людей, я ни разу не допустила мысли сбежать, попросить у кого-то помощи или даже попытаться передать какую-то информацию дяде. Мне становится даже не по себе оттого, как меня очаровал этот смазливый негодяй.
Макс берет бокал и приглашает взять всех остальных.
— Давайте выпьем за женщин, до дна.
Все чокаются, опустошаем бокалы. Пузырьки горько-сладкого напитка расслабляют, и я невольно ассоциирую этот вкус со своим состоянием.
Макс берет на блюде канапе из фруктов и подносит к моим губам. Снимаю дольку ананаса, смотрю прямо ему в глаза, он зависает на моих губах, наблюдает, как жую. Что я делаю? Как будто под гипнозом. Но он подносит шпажку снова, глаза томно заглядывают в самую душу, не могу оторваться, плыву по этому течению, напрочь забыв об опасности и своей роли в его истории. Снова снимаю губами виноградину, Градов все больше нависает надо мной, его лицо совсем близко, его взгляд с такой похотью гипнотизирует мои губы, что я теряюсь во времени и пространстве. Его пиджак висит на спинке моего стула, его рука там же, он практически обнимает, спиртное бурлит в голове, тону в его запахе и харизме, и выбраться из этого омута в эту минуту нет шансов.
Ведущий объявляет перекур, люди — кто выходит на воздух подымить, кто разбредается по залу на группки. Наши соседи по столу выбирают первый вариант, и мы остаемся вдвоем. Скинув, наконец чары, я прихожу в себя. Встаем, чтобы размяться, прошу Макса налить мне сок. Он подносит стакан с красной жидкостью, принимаю и вижу довольные глаза Градова, смотрящие на кого-то в упор за моей спиной. Поворачиваю голову и получаю шок. Метрах в пяти от нас дядя Сева в кругу нескольких мужчин и Боброва ошарашенно смотрит в нашу сторону. Несколько секунд мы просто созерцаем друг друга.
— Дядя Сева, — я делаю шаг, хочу подойти и поговорить.
Но сзади за талию меня сгребает и требовательно прислоняет к себе мужская крепкая рука.
— Я не разрешал тебе подходить к нему, — слышу властный спокойный голос у себя над ухом.
Горячее дыхание опаляет скулу. Упираюсь спиной ему в грудь и затравленно умоляю взглядом родственника сделать что-нибудь. Вырваться из этого захвата нереально, но как быть, если у стоящих рядом с дядей, мужчин на лицах явная заинтересованность происходящим?
— Макс, пожалуйста, я просто подойду на два слова, — поворачиваю к нему лицо.
— Нет, ваши разговоры в мои планы не входили.
— Так ты знал, что он будет здесь? — меня просто рвет на части от этой самоуверенной манеры управлять людьми, как куклами.
— Знал.
Я снова перевожу взгляд туда, где дядя Сева в состоянии полного ужаса видит, как Градов прижал меня к себе, как диктует мне условия. Машу отрицательно головой, мол он все не так понял, со мной ничего страшного не происходит. Но родственник понимает это по-своему, безысходность гримасой боли ложится на его лицо, он сам делает к нам несколько шагов, но Градов головой машет ему — нет. И тот останавливается.
Боже, вот зачем он сказал ему по телефону, что не будет играть в героя? Он просто морально его убивает, обставляет все, чтобы дядя думал невесть что. Он точно решит, будто я сплю с ним принудительно из-за этого долга.
— Градов, ты животное!
Как я могла еще десять минут назад таять и растекаться перед ним?
— Нам пора, — рубит он. Не осталось и следа от мужчины, который только что пожирал глазами мои губы и поднимал бокал за женщин.
Он просто уводит меня к лифту. Когда двери закрываются, и мы движемся вниз, я не выдерживаю.
— Если бы я только знала… — мне так горько, я снова чувствую себя заложницей.
Макс нажимает кнопку и лифт останавливается. Боже, нет! Это наихудшая идея, меня бросает в жар, я хочу выйти из закрытого пространства. Но я не стану умолять, пусть даже не надеется. Ненавижу.
Смотрю на него, как загнанная лань, но он похоже, не понимает, что устроил мне двойной стресс.
— Что ты хотела ему сказать? — жестко выдвигает Градов.
— Просто успокоить, объяснить, что со мной все хорошо.
— Ему не обязательно это знать.
— Он пожилой человек, ты хоть понимаешь, как он себе все это представляет? Какое чувство вины испытывает сейчас? Или тебе все равно, кому и почему ты причиняешь боль? Деньги дороже всего, да, Градов?