— Черкес — это национальность или кличка?
— И то, и другое.
— Дядя Сева, ничего они мне не сделают. Если бы хотели, у Градова была масса возможностей.
— Услышь меня, Лизавета, это беспринципные люди, и у меня нет оправданий, я облажался, впервые в жизни. И я за тебя боюсь. Сроки вышли! Тебе нужно уехать!
— Я не боюсь их.
— Откуда такая уверенность, ты что-то не договариваешь?
Смотрю на него, и не знаю, как ответить. Совесть проклятым молоточком стучит по голове. Что мне сказать? Что пока он переживал и боялся за меня, я отдавалась Градову и кайфовала в его руках так, что забывала даже о том, что он наш враг? Что он абсолютно искренне уходил с головой в нашу эйфорию, и даже готов был ехать вместе на семейные посиделки? Что этот жесткий, по его словам человек, подарил мне за короткий срок больше нежности, чем бывший муж за год?
— Просто знаю и все…
***
— Просто охренеть, Элис! — не унимается Альбина после рассказа вкратце о моих приключениях.
Мы сидим на балконе ее съемной квартиры, переделанном под зону отдыха, с двумя удобными креслами-бочонками и столиком между ними, и допиваем бутылку Мандоро со льдом. На город спустилась ночь, и россыпь звезд на темном небосводе с шестнадцатого этажа кажутся ближе и ярче. Беру бокал, делаю глоток и рассматриваю их уже захмелевшим взглядом.
— Самой не верится, что все это было еще вчера.
— И чем ты там целыми днями занималась?
— Сходила с ума. Ты же знаешь мое отношение к закрытым пространствам.
— А он? Как вы вообще жили под одной крышей? Не приставал хоть?
— Приставал…
— И как ты с этим справлялась? — подруга делает большие глаза.
— Я не справлялась, Альбин, я с ним спала… По собственному желанию, — добавляю, увидев перед собой шокированное лицо.
Потерявшая дар речи, Дорофеева разливает остатки шампанского, ставит бутылку на пол.
— Давай выпьем, я уже ни хрена не понимаю.
— Давай, — усмехаюсь я.
— Я так понимаю, ты не жалеешь?
— Скажем так: я получила потрясающий опыт. Теперь я знаю, как должно быть.
— Ммм! Прямо так хорош?
— До одури и дрожи.
— Ты что, подруга, запала на него? Колись.
— Сегодня это уже не важно, я вернулась в свою жизнь. И, кстати, завтра на работу. Давай ложиться спать. Мне от тебя в два раза дольше добираться.
Глава 17
Лиза
— Как прошел рабочий день? — с тоской в голосе спрашивает дядя за ужином.
— Нормально, только ты забыл меня предупредить, что сказал всем, что я задержалась в Испании, хорошо, я вовремя смекнула, что к чему.
— Точно, забыл. Тогда все было так суматошно, что я и сам уже запамятовал, как тогда объяснил твое отсутствие.
— У тебя никаких подвижек? Что-то ты совсем не весел.
— У меня была встреча с Градовым.
Звук его фамилии бьет наотмашь. Задерживаю дыхание, уже понимая, что ничего хорошего не услышу.
— Он готов отменить пени и дает полгода на продажу дома, чтобы в спешке не отдавать за бесценок. Если найдет Плотникова первым, закроет остаток суммы, остальное вернет.
Он тормозит, впивается в меня взглядом и ждет реакцию. А у меня, кроме лихорадочно скачущих мыслей о том, что главного он еще не сказал, только чувство жара на щеках и в груди.
— Но за это я должен ему отдать турагентство, насовсем… А ты должна отработать управляющей ровно год. Потом, сможешь уйти, если захочешь…Ты ничего не хочешь мне рассказать, Лиза?
— Что рассказать? — сердце вырывается из груди, как я не стараюсь выглядеть спокойной, получается плохо.
— Что, вдруг, за лояльность? И на кой ему турагентство? У него один Биткойн стоит больше, чем все наши филиалы разом! Ему нужна ты. Что у вас там происходило, черт возьми?
— А если я откажусь? — игнорирую вопрос.
— Тогда включается пеня, растущая в геометрической прогрессии, мы лишаемся дома, без возможности подыскать хоть какое-то подходящее жилье за это время, и, если Плотников попадет ему в руки первым, в чем я не сомневаюсь, мы не увидим наши деньги. А еще ближайшие месяцы станут для меня адом, я не в том возрасте, чтобы ходить на отчет к тридцатидвухлетнему щенку и докладывать сколько я уже собрал, — зло выдает родственник.
— Значит, отработаю, а потом пусть катится со своими деньгами, агентством и дурацкими условиями!
— Что между вами было? — его пытливый взгляд заглядывает прямо в душу.
— Ничего, о чем стоило бы сейчас говорить.
— Я видел, как он тебя целовал у Бобровых на приеме.
— Это ничего не значит. Сейчас нам нужно организоваться, пережить этот нелегкий период, рассчитаться с ним и забыть эту историю.