— Я вижу дремлющего короля на твоём пути, — заговорил Орм. — Вижу, как тьму освещает серебряная луна судьбы. Ты идёшь по верной дороге, принцесса. Тебя ждут слава и почести, но на самой вершине тебе суждено быть низвергнутой в бездну. Нить твоей жизни прервёт клинок в руке танаиш.
Ровена в тревоге вжалась всеми пальцами в гладкую поверхность стола:
— Кто такой Танаиш?
— Вы их зовёте осквернёнными, — пояснил вождь, не сводя задумчивого взгляда с шамана.
Как такое возможно? Неужели она, достигнув цели, погибнет от руки тех, за чью свободу она боролась?
Верить в это не хотелось, но интуиция почему-то подсказывала, что шаман не лжёт.
— Кто он? Знакома ли я с ним?
Орм склонился вперёд и, многозначительно посмотрев в сторону Пятьдесят Девятой, прошептал на самое ухо:
— Он близко, принцесса. Настолько близко, что ты можешь почувствовать за спиной его дыхание.
В груди Ровены похолодело от ужаса. Она с трудом поборола желание обернуться.
Неужели он имеет в виду Пятьдесят Девятую? Рядом стоит её будущий палач, а она даже не подозревала об этом. Что такого произойдёт, что та поднимет руку на свою госпожу?
— Возможно ли изменить судьбу? — Ровена не смогла скрыть предательскую дрожь в голосе.
Шаман загадочно улыбнулся:
— Тебя ждёт твоя корона, девочка. Иди же к ней смело и не оборачивайся. Только не забывай: твоя смерть также будет идти рядом. Возвращаться назад уже поздно, но ты можешь предотвратить беду, если, конечно, хватит на это духу.
Внутри Ровены нарастал гнев и обида на ещё не произошедшее, но уже беспощадно выжигающее в груди огромную рану: её предадут те, ради кого она готова пожертвовать собой. Чувство чудовищной несправедливости вцепилось в горло стальной хваткой, на глаза навернулись слёзы.
Нет, нужно держать себя в руках! Нельзя выказывать свою слабость ни перед этими двумя, ни тем более перед Пятьдесят Девятой. Неизвестно ещё, что она слышала и догадалась ли, о чём речь.
За окном площадь взорвалась оглушительными криками: громче всего народ приветствовал королевское золото.
— Госпожа, нам нужно возвращаться, — послышался голос Пятьдесят Девятой.
Ровена собралась с мыслями и строго посмотрела на молодого вождя:
— Что ж, я выполнила ваши требования. Теперь ваша очередь, господа. Вы готовы стать мне верными союзниками?
Вождь прочистил горло и поднялся из-за стола:
— Ты обещала нам Наутикские равнины, — не вопрос, скорее утверждение.
— Вы всё верно поняли. Равнины, а также признание уруттанцев как резидентов Прибрежья. Также я обещаю вам неприкосновенность со стороны гарнизона, а вы в свою очередь прекратите разбои и грабежи.
— Справедливое требование, — согласился вождь. — Что ж, жди наш ответ через два дня.
— Надеюсь, вы примете верное решение, — скрывая разочарование, Ровена повернулась к двери и, встретившись взглядом с Пятьдесят Девятой, невольно вздрогнула.
«Нет! Что бы ни произошло, я всё равно буду идти к своей цели. Ни ты, ни эти неотёсанные мужланы не сможете помешать мне.»
Пусть себе думают сколько душе угодно — не велика потеря, если откажут! Она и так сделала всё, чтобы те согласились, чуть ли не раскланиваясь перед ними. Чего ещё им не хватает?
Лакей поспешил отодвинуть засов, дверь с тихим скрипом приоткрылась, морозный воздух тут же ударил в лицо.
Пятьдесят Девятая быстро оглядела улицу:
— Всё чисто, госпожа.
Ровена облегчённо выдохнула, усаживаясь на мягкое сиденье кареты. Кажется, их отсутствие осталось незамеченным, и это не могло не радовать. Она справилась, и теперь может гордиться собой. Во всяком случае, Максиану не в чем будет её упрекнуть.
Но радоваться у Ровены почему-то не очень получалось. Всё никак не могла перестать думать о словах шамана. А если он ошибся? Или солгал? Интересно, увидел бы он её гибель, будь кто-то другой на месте Пятьдесят Девятой? Смог бы определить наверняка, кто для неё опасен? Всё это кажется каким-то невероятным совпадением.
А что, если само Мироздание на её стороне? Что, если это не совпадение, а предупреждение, подсказка? Разумно ли с её стороны пренебрегать этим?
Нет! Сомнения прочь! Лучше прислушаться к предсказанию. Недаром Максиан упомянул, что шаман пользуется уважением среди своих сородичей: нет дыма без огня. И если есть хоть малейших риск, что Пятьдесят Девятая станет её палачом, нужно исключить его.
Жизнь девчонки или её собственная? Не такой уж сложный выбор, если быть честной с собой. Правильно ли это? Какая разница! Любой бы поступил так же на её месте, и пусть хоть кто-нибудь посмеет осудить её за это!