Злодей, изувечивший Рем, надругавшийся над жизнью и достоинством девушки, которая, не жалея себя, бросилась на выручку Субару... Если он будет и дальше ходить по земле, сколько ещё невинных людей пострадает?
Он заслуживает только смерти! Он должен умереть! И Субару убьёт его вот этими самыми руками. Юноша должен убить Петельгейзе сам. Иначе как он отомстит за смерть Рем?..
— Убить, убить во что бы то ни стало!.. Я прикончу тебя, Петельгейзе...
Утвердившись в своём намерении, Субару принялся что было сил изворачиваться и вертеться, гремя кандалами. Отчаянно дёргая руками и ногами, он пытался сбросить оковы, но этим только причинял себе лишние мучения. Боль была такой острой, что даже ярость не могла её заглушить. Однако всякий раз, когда боль обжигала нервы, Субару думал о страданиях, выпавших на долю Рем, и крепче стискивал зубы.
Он был готов сломать себе запястья — лишь бы высвободиться из железных тисков. Если только удастся сбросить оковы, если только получится пошевелить хотя бы одним пальцем, если во рту останется хотя бы один зуб... Субару уничтожит Петельгейзе!
Прошло несколько часов. Кристаллы лагмита погасли, и воцарилась непроглядная тьма. Казалось странным, что в природной пещере отсутствовали какие-либо признаки жизни: не было ни насекомых, ни червей. Единственным живым существом здесь оказался сам Субару.
— Петельгейзе-э-э!..
Субару натужно прохрипел ненавистное имя, чтобы не потерять сознание. И только после этого наконец понял, что находится посреди абсолютного мрака и безмолвия.
Мир погрузился во тьму, и Субару остался в нём совершенно один. Шум дыхания, стук сердца, бряканье кандалов, звук капающей воды... Полное одиночество и беспомощность так быстро съедают человеческие силы...
— А-а-а-а!.. Петельгейзе! Петельгейзе-э-э!..
Чтобы не позволить воображению свести себя с ума, Субару дал волю ненависти. Оказавшись изолированной от внешнего мира, человеческая психика быстро разрушается. Субару кричал, надеясь прогнать страх и забыть, что его бросили умирать в холодном мраке.
Крики ненависти и безумная жажда убийства помогали сохранить рассудок.
Чтобы не обезуметь, Субару разжигал в себе ненависть.
Юноша не знал, сколько прошло времени. Время для него перестало существовать.
— У... уб... ю... ю-у...
Разум блуждал в пустоте между сном и явью. Душа и тело постепенно сдавались под натиском усталости, изнеможения, бессилия. Конечности, измученные долгой борьбой с кандалами, отказывались повиноваться приказам мозга. Запястья и лодыжки были содраны до костей. Малейшее движение причиняло адские муки.
«...Убью, убью, убью, убью…»
Но в глубине души, в самом сокровенном её уголке, всё ещё горело желание убивать. Теперь, когда на тело не оставалось никакой надежды, этот источник в глубине души служил Субару последней опорой.
Казалось, прошла целая вечность с того момента, как Петельгейзе покинул пещеру, предоставив пленника самому себе. Субару исчерпал все ресурсы — как физические, так и моральные — и всё же из последних сил старался не впасть в забытьё.
Петельгейзе... Греховный архиепископ Лени... Культ Ведьмы... Пальцы... Правая рука... левая... Незримая длань... Указательный палец, безымянный, мизинец... Прилежность... Нерадение... Нерадение... Лень... Из всего бреда, который исторгал Петельгейзе, в память врезались именно эти слова. Был в них смысл или нет, неважно. Главное — не дать себе забыться.
Нужно вспоминать его лицо. Представлять как можно отчётливее, во всех деталях. Вспоминать голос, очертания фигуры, походку, манеру говорить — так, как воскрешают в воображении образ дорогого, любимого человека. Образ, запечатлённый в душе, который не даёт уснуть. Только при этом испытываешь совсем другие, прямо противоположные чувства...
Со стороны могло показаться, что Субару уже погрузился в безумие. Оставалось только гадать, что угаснет раньше: разум, не выдержавший огромной нагрузки, или физическое тело, неспособное следовать за кипящим сознанием и погибающее от измождения. Увы, иной альтернативы на этом пути судьба не предоставит...
...Если Субару действительно остался один.
— А?.. — Он затаил и без того еле слышное, полумёртвое дыхание, почувствовав нечто странное в глубине пещеры. Он поднял голову, хотя это движение причиняло невероятную боль, и посмотрел туда, где ощущалось чьё-то присутствие.
Разумеется, не было видно ни зги. Однако внутреннее чутьё подсказывало: там что-то происходит. Какое-то движение... медленное, очень медленное. Что-то приближалось к Субару, подкрадывалось миллиметр за миллиметром, словно мрак не был ему помехой и оно точно знало, куда следует двигаться.