20
20 Cм. документ № 2 раздела II.
21
21 Р. А. Руденко здесь «забыл» упомянуть, что инициатором реабилитации А. И. Шахурина, А. А. Новикова и др. был Л. П. Берия. См. документ № 28 раздела I.
22
22 И. И. Штейнберг был арестован по «делу» родной тетки, жены В. М. Молотова П. С. Жемчужиной. См. документ № 21 раздела I.
23
23 См. документ № 24 раздела II.
24
24 Имеется в виду постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 15 февраля 1949 г. «Об антипартийных действиях члена ЦК ВКП(б) товарища Кузнецова А. А. и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) тт. Родионова М. И. и Попкова П. С.». Они были обвинены в самовольной, без согласия Совета Министров СССР, организации в Ленинграде в январе 1949 г. Всероссийской оптовой ярмарки, в «заигрывании с Ленинградской организацией, в охаивании ЦК ВКП(б), который якобы не помогает Ленинградской организации, в попытках представить себя в качестве особых защитников интересов Ленинграда». Подробнее об этом постановлении и последовавших событиях см. справку «О так называемом „Ленинградском деле"» (Известия ЦК КПСС. 1989. № 2. С. 126–134).
25
25 Р. А. Руденко не договорил, что арест А. А. Кузнецова, П. С. Попкова, М. И. Родионова, П. Г. Лазутина и Н. В. Соловьева состоялся 13 августа 1949 г. прямо в кабинете одного из главных инициаторов «ленинградского дела» Г. М. Маленкова. Н. А. Вознесенский был арестован позднее, 27 октября 1949 г.
26
26 См. документы № 14 и 22 раздела II.
27
27 См. документ № 1 раздела II. Что касается наказания Г. Н. Сафонова по партийной линии, то 25 февраля 1955 г., спустя полтора года после снятия с должности Генерального прокурора СССР, КПК при ЦК КПСС объявил ему строгий выговор с занесением в учетную карточку «за серьезные недостатки в деле осуществления прокурорского надзора и нереагирование на сигналы о нарушениях законности в проведении следствия в бывшем МГБ СССР» (РГАНИ. Ф. 6. Оп. 3. Д. 637. Л. 123).
28
28 См. документ № 10 раздела II.
29
29 Речь идет об обращении ЦК КПСС в связи с выборами в Верховный Совет СССР (опубликовано в «Правде» 11 февраля 1954 г.)
30
30 Процесс по делу В. С. Абакумова, В. И. Комарова, А. Г. Леонова, М. Т. Лихачева, И. А. Чернова и Я. М. Бровермана состоялся в Ленинграде в декабре 1954 г. Обвинителем на процессе выступил Р. А. Руденко (черновой проект текста его выступления сохранился в архивном фонде Генеральной прокуратуры СССР в ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 32. Д. 3289. Л. 125–220). Военной коллегией Верховного Суда СССР четверо подсудимых были приговорены к высшей мере наказания, двое последних — к лишению свободы: Чернов — к 15 годам ИТЛ, Броверман — к 25 годам заключения. Что касается М. Д. Рюмина, то к расстрелу он был приговорен Военной коллегией Верховного Суда СССР 7 июля 1954 г.
31
31 Проект этого выступления с характеристикой итогов расследования дела на 24 листах 3 мая 1954 г. был направлен Р. А. Руденко помощнику Н. С. Хрущева Г. Т. Шуйскому. Черновой вариант проекта выступления с правкой Р.А. Руденко см.: ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 32. Д. 3289. Л. 31–61.
32
32 Речь идет о ХIХ съезде партии, проходившем в октябре 1952 г.
33
33 Имеются в виду выступления некоторых участников актива с критикой первого секретаря Ленинградского обкома партии Ф. Р. Козлова за активное участие в проводимом бывшим первым секретарем обкома В. М. Андриановым разгроме партийных кадров города и области после ареста и осуждения участников «ленинградского дела».
34
34 В своих воспоминаниях Н. С. Хрущев так рассказывает об этих событиях:
Сталин «в подтверждение неблагополучия дел в Москве… вручил мне некий документ: „Вот, познакомьтесь, а потом поговорим". Я не стал читать тут же — это был большой документ — и положил его в карман. Назавтра прочел. Это оказалось анонимное заявление, хотя и с подписями, но анонимное по своему характеру. Сейчас не помню, чьи там стояли подписи. В тексте говорилось, что в Москве существует группа заговорщиков против ЦК и Советского правительства, а группу эту возглавляет секретарь Московского комитета и ЦК партии Попов. Далее указывалось, кто входит в группу: секретари райкомов партии, часть председателей райисполкомов, директора заводов, инженеры. Я сразу почувствовал, что готовил бумагу с умыслом либо сумашедший, либо мерзавец. Положил я записку к себе в сейф и решил не говорить Сталину о ней какое-то время, считая, что чем больше пройдет времени без такого разговора, тем будет лучше.