ничего, что могло бы спровоцировать дикое возбуждение, испытываемое им много лет назад, когда всё выглядело так блестяще, словно только что купленное золото.
Он чувствовал себя таким уставшим и опустошённым, что желал смерти; хотел
отказаться от жизни, больше не способной его ни удивлять, ни подарить спокойствия, с
каждым днём всё более абстрактного. Энтузиазм мечтаний взорвался в тот самый момент, когда они осуществились. В двадцать Джей Кей снялся в четырёх картинах, учился в Нью-
Йоркской киноакадемии, изучал театральную актёрскую игру и не имел ни цента
сбережений.
Но он был счастлив.
Даниэль просыпался, испытывая необходимость вступить в игру, движимый желанием
успеха и денег. Он бродил по городу, представляя своё лицо на рекламных щитах, а имя в
одном ряду с именами известных актеров и режиссеров. Дорога вела в гору, но, по крайней
мере, существовало желание её преодолевать.
Теперь ему исполнилось тридцать пять, и перед собой Даниэль не видел ничего: коммерческие фильмы, красные ковровые дорожки, подготовленные заранее интервью, следовавшие за ним папарацци, как стервятники готовые разорвать тело.
С успехом пришла тревога в ожидании критики и стала худшей зависимостью из всех.
Обеспокоенность о суждении окружающих с каждым днём становилась всё острее, настолько, что у него не получалось справиться с контролем своего душевного состояния.
Кокс, алкоголь и таблетки вначале ему помогали, но потом перестали оказывать благотворное
влияние.
С каждым днём Джей Кей выглядел старше, признаки излишеств отражались на коже, в глазах. Иногда он чувствовал болезненное недомогание, которое, вероятно, охватило
Дориана Грея, когда он обнаружил портрет и воочию увидел безобразность собственной
души.
Мужчина почувствовал, как подрагивает член, скорее из-за физиологии, чем реального
возбуждения. Аида тоже была близка к наслаждению: свой опухший клитор она массировала
круговыми движениями, приспосабливаясь к его толчкам. Она кончила с криком, сжимая его
спазмами анальных мышц, и увлекая в оргазм. Он кончил за несколько толчков, с глухим
удовольствием, граничащим с болью.
Даниэль слез с женщины даже не глядя на неё, закрылся в ванной, чтобы снять
презерватив и выбросить в мусорное ведро. Когда он вернулся в комнату, Аида всё ещё
лежала на кровати.
— Тебе всегда приятно служить, Джей Кей, — убедительно проворковала она.
В ответ Даниэль вынул несколько сотенных банкнот из платинового зажима для денег
от Картье, который держал в ящике, и положил их рядом с ней.
— Немного сверху за услуги. Ты одна из лучших шлюх в городе, Аида.
Она схватила деньги, удовлетворённо улыбаясь.
— Я счастлива. Позвони мне, если что-либо понадобится, ты знаешь, я ни перед чем
не отступлю.
Он это знал очень хорошо. Женщина была так привязана к деньгам, что позволила
трахать себя часами любому, будучи привязанной к кресту Святого Андрея во время одной
вечеринки на вилле, на Малхолланд Драйв.
— Сделай мне одолжение. Когда выйдешь, найди Рона и отправь ко мне.
Последние двенадцать лет Рон был его лордом Генри Уоттоном ( Прим.пер: персонаж
из романа Оскара Уайльда «Портре́т Дориа́на Гре́я»). Ему удалось заполучить для Джей Кея
роль второстепенного персонажа в боевике, который взорвал киношный мир, вызвав лавину
критики за сцены чрезмерного насилия. Игру Даниэля признали единственной заслугой
фильма, и всё благодаря его актёрским навыкам и физическим данным, которые выделялись
на экране.
С тех пор роли сменяли одна другую с постоянством, которое позволило ему погасить
долги и переехать в лучшую квартиру. Вплоть до первой главной роли, окупившейся
шестизначной цифрой. В то время казалось, он касается пальцами неба, и Рон, обналичив
огромный гонорар, начал считать Даниэля своей курицей с золотыми яйцами. И на самом
деле, всё складывалось лучше и лучше: привлекательность и вид «плохого мальчика»
принесли ему въезд в Мекку.
Тем не менее врождённый талант, который, похоже, никто не хотел воспринимать
всерьёз, сделал Джо Кинга универсальным актёром, подходящим для игры любого
персонажа. Жаль, что каждую новую предлагаемую роль, казалось, шили по образцу
предыдущей. Теперь Кинг запутался во всё более узком, лишающем вдохновения порочном
круге стереотипных главных героев, из которого никак не мог выбраться.
К сожалению, Рон не сделал ничего, чтобы помочь ему это преодолеть. Он обещал