— Мисс Карен, мне действительно нужно в туалет.
Я представляю свою кровь на всех этих причудливых подушках, но она не отпускает меня. И мне требуется пятнадцать минут, чтобы убедить ее, что сегодня я не хочу говорить, но, как только мне можно будет вернуться в школу, клянусь, я расскажу ей все, что со мной происходит. Я должна убедить ее, что это все личное, не имеющее ничего общего с моей жизненной ситуацией. Мама в порядке. Теперь она работает. Теперь она заботится о себе. И мне больше не приходится справляться со всем в одиночку. Знаю, что мама не любит свою работу, но также я понимаю, что ей на пользу вставать каждый день с постели и куда-то идти.
— А как твоя сестра?
— Думаю, в порядке.
— Ты скучаешь по ней?
Что за вопрос?
— Конечно, скучаю.
— Как ты думаешь, правильно, что она пошла жить с твоими бабушкой и дедушкой, а ты нет?
Сколько раз и сколькими разными способами мисс Карен задавала мне этот вопрос? Как еще объяснить ей, что я была нужна маме? Что выбора не было? Я была полна решимости не потерять еще и ее. А это могло произойти, если бы мама потеряла всех.
Я рассмотрела все варианты:
1. Она не ладит с бабушкой и дедушкой. Борьба убила бы ее, а мне не нужен еще один мертвый родитель. (Извиняюсь! Я пытаюсь побороть свой сарказм!)
2. Мой отец был единственным человеком, которого любила мама. Она любит нас, но их любовь была какой-то сверхсильной. Такая, какой уже нет. Эта любовь ушла вместе с ним. И часть ее души тоже ушла. Часть мамы умерла. Мы должны были сохранить что-то твердое у нее под ногами. (Не в реальности, говорит мисс К.)
3. У нас есть помощь. Бабушка и дедушка оказывают нам финансовую поддержку, и в течение всего года тетя Кайла приходила к нам каждый день, обычно с Делайлой. Она не пропустила ни дня. Ни праздника, ни дня рождения, ни даже такого обыденного, как вторник. Никогда. Она связывала нас с реальным миром, в синхронизации с календарем, которым мы временно забыли, как пользоваться. (Нет ответа, но я подумала, что это положительный знак).
4. Это не слишком сильно напрягало меня. Я сохранила свои оценки, даже когда мне пришлось пропустить много занятий. Разве вы не этим все измеряете? Насколько высокие у нас оценки? (Это чрезмерное упрощение, сказала она).
5. Никто не знает маму так, как я. Особенно сейчас, когда папы нет. Думаю, я просто знала, что с ней нужно остаться, а Элли нуждалась в большей заботе. А кто окажет лучшую заботу, чем двое людей, сгорающих от нетерпения исправить ошибки, которые они совершили с моей мамой? Элли станет тем, кем, они надеялись, будет моя мама. (Она думала, что это было очень проницательно. Я тоже).
В любом случае, теперь Элли живет в Нью-Йорке и ходит в школу, где преподается отличная программа для молодых ученых. Ее интересы расширились за пределы насекомых. Она занимается химическими веществами и химическими соединениями. И судебной экспертизой.
— Когда ты ее видела в последний раз?
— Довольно давно. Наверное, нам пора встретиться и поужинать вместе.
— Это было бы замечательно. Постарайтесь организовать это.
— Хорошо, мисс Карен.
Она хотела, чтобы студенты называли ее по имени. Думала, что это поможет нам открыться ей, и быть на одном уровне. Но администрация не допустила такой фамильярности. Тогда она пошла на компромисс и поставила перед своим именем Мисс. На самом деле, я ничего не имею против мисс Карен. Она желает добра. Думаю, ее работа заключается в том, чтобы вникнуть в дело каждого. Однако это сразит ее. Мисс Карен всегда выглядит уставшей. И одежда висит на ней в морщинах и комках. Будто мы высасываем из нее жизнь.
Мне необходимо убедить ее, что я в абсолютном порядке и могу пешком добраться домой. То, что длинная прогулка в такую погоду на самом деле пойдет мне на пользу. Она соглашается, но, прежде чем я выхожу за дверь, кладет руку мне на плечо.
— Дженезис, что-то не так. Я не вижу в тебе бойца. По крайней мере, физически. Мне надо знать больше о твоей мотивации. Знаю, ты отстранена, но хочу, чтобы завтра утром ты пришла, и мы могли поговорить. После этого я отправлю тебя домой.
Выходя из кабинета мисс Карен, я смотрю на ее диван, ожидая увидеть пятно крови, но там все чисто. Быстро иду в туалет.
Выйдя, наконец, на улицу, первым делом я достаю телефон, чтобы позвонить Питеру. Конечно, он входит в число моих избранных контактов. Мама, Питер, Роза, Делайла, тетя Кайла, Элли. Неужели теперь его придется удалить? Что делать? Как человек может двигаться вперед, если он еще не пришел в себя после того, как его бросили?
Он на уроке, но я хочу оставить сообщение. Холодный воздух щиплет мою голую руку.
«Послушай, Питер, я не хочу показаться чокнутой или что-то в этом роде… — я имею в виду, я думаю, что я не сумасшедшая. Хотя и чувствую себя совершенно ненормальной. — Я просто, честно говоря, очень сбита с толку. Думаю, через полтора года наших отношений ты должен мне что-то вроде... я не знаю... объяснений или…»
Я перекладываю телефон к другому уху и прячу замерзшую руку в карман.
«Сегодня меня отстранили от занятий. Уверена, ты все узнаешь. В любом случае. Позвони мне. Пожалуйста».
Я не могу сказать «прощай». Просто не могу. Засунув руки в карманы и надев капюшон, иду прямо к океану.
Солнце на пляже, ярко сияя, ведет свою борьбу, пытаясь пробиться сквозь облака. Я иду к старой пристани и сажусь на одну из опор, похожих на стволы, что торчат из песка. Течением смыло весь снег. На земле — сотни блестящих черных раковин моллюсков, а над ними кружит стая чаек. Одна чайка поодаль клюет пластиковый стаканчик, а затем, вскрикнув, присоединяется к шведскому столу с морепродуктами.
Я стараюсь вдыхать окружающие меня ароматы, но такое чувство, что все, включая воздух, заморожено и пусто. Летом пахнет солнцезащитным кремом и хот-догами. Девушки затягивают волосы в пучки на голове и, чтобы избежать полосок на загаре, развязывают бикини на спине. Мне нравится погружать пальцы в мокрый песок. Питер искал новые веснушки на моей коже после поездки на пляж и каждую из них целовал.
Вы двое не должны быть вместе, Дженезис. Просто посмотри правде в глаза. Это слова Ванессы. Это правда? Неужели все хорошее стирается, когда появляются проблемы? Разве мы не можем все исправить? Не можем попробовать еще раз?
Я борюсь с желанием снова позвонить Питеру. Хочу первая рассказать ему о том, что случилось сегодня в туалете, но это больше не мое дело. Я теперь девушка, которая ввязывается в драки, и которую отстраняют от занятий. Питеру никогда такие не нравились.
Что, если бы я оставила ребенка? Многие девчонки так поступают и все равно заканчивают школу, и учатся в колледже. Я тоже могла бы это сделать. Мы бы поженились? Ребенок склеил бы нас снова? Миссис Сейдж смогла бы простить мое темное прошлое. Например, она могла бы нянчиться с малышом, когда мне пришлось бы идти в вечернюю школу. Может, ребенок помог бы моей маме пройти через все выпавшие ей испытания. Может, это было бы именно то, что нужно. Или еще такая, худшая мысль: что бы сделал мой отец, если бы узнал, как Питер со мной обошелся?
Я не могу поступить так с собой. Мисс Карен говорит, что так думать — не нормально.
Если оставить ребенка означало удержать Питера, почему я чувствую только облегчение? Я не могу представить, как держу малыша, которого мы сделали вместе, и наблюдаю, как он растет, а мы его воспитываем. Это было не самое подходящее время для нас. Это не должно было случиться. И он согласился, я знаю, что он согласился. Тогда почему он ушел?
Мне слишком холодно неподвижно стоять, поэтому я направляюсь обратно в город, но сначала рисую ботинком букву П на песке и смотрю, как океан слизывает ее прочь.
Должно ли мне быть грустно? Единственная печаль, которую я сейчас испытываю, оттого, что где-то во всем этом я потеряла Питера. А он уже пошел дальше? Это то, что и я должна сделать?
Мой телефон снова вибрирует в кармане. Сердце замирает, и я напрягаюсь.
Не Питер.
Делайла.
Я должна привыкнуть к тому, что это уже не Питер.
— Привет, кузина, — говорю я, переводя дыхание.
— Как делишки, сестренка? — это ее обычное приветствие.
— Так себе.
— Ты исчезла.
Думаю, это все объясняет. Я исчезла. Меня больше нет.
— Дженезис?
— А?
— Ты занята?
— Да нет, просто брожу.
— Я разговаривала с Розой.
Я понимаю, что это означает. С одной стороны, Роза вроде бы может держать рот на замке, когда дело касается таких вещах, как то, что Ванесса и Питер, наверное, вместе, но, с другой, она думает, что информировать мою кузину о том, что происходит со мной, входит в ее обязанности, и, конечно, обо всем растрезвонила.
— Алло? Дженезис, можешь сейчас поговорить со мной?
— Извини. Она тебе все рассказала?
— Да.
Некоторые вещи происходят внутри меня, что-то вроде землетрясения или ливня. Хотя я не могу развалиться. И не могу плакать, пока иду по улице.
— Ты в порядке?
Ну вот опять. Этот гребаный вопрос. Откуда мне знать?
— Сегодня меня отстранили от занятий.
— Что?
Я смеюсь. Таким глубоким грудным смехом. Он каскадом вырывается из меня, пугая проходящую на поводке, собаку. И это заставляет меня смеяться еще сильнее. Я слышу, как Делайла пытается привлечь мое внимание, но не могу остановиться. Смех и слезы, я не могу вспомнить, почему смеюсь, и это также меня убивает.
А потом я останавливаюсь.
Делаю глубокий вдох. Воздух — словно сосулька, застрявшая у меня в носу. Я замолкаю.
— Джен, ты там?
— Да.
— Что, черт возьми, произошло?
— Думаю, просто накатило.
Я перевожу дыхание.
— За что тебя отстранили?
Несколько смешков вырываются из меня, словно пузыри, всплывающие на поверхность.
— Что? — спрашивает она.
— Ну, я как бы напала на Ванессу в женском туалете.
Она фыркает.
— Да, ты помнишь Ванессу? Когда-то моя лучшая подруга? Она уже всецело встречается с Питером.