Я стараюсь глотать, но слюны нет, только воздух.
Тогда я позволяю всем этим словам осесть вокруг нас.
* * *
Когда через несколько часов, наконец, приходит доктор, мы все спим. Здесь Делайла и тетя Кайла, и мама Уилла, Бренда. Мы все вскакиваем. Мы все волнуемся. Нашу кожу покалывает в ожидании.
Она очнулась.
И она хочет меня видеть.
АКТ V
СЦЕНА 3
Сердце моей мамы бьется. Я слышу это на мониторе. Ее руки покрыты синяками от того, что у нее все время брали кровь. Ее тело полно активированного угля, чтобы поглотить яд. Она дышит самостоятельно. Ей нельзя есть, но она подключена к КАПЕЛЬНИЦЕ.
Я убираю волосы с ее глаз, и она открывает их. Когда она смотрит на меня, я наблюдаю за ее увяданием. Я видела в фильмах, как люди в больнице ложатся в постель к пациенту, и это все, что мне хочется сделать. Прижать ее хрупкое тело к себе. Чтобы соединить наши сердцебиения. Но я не делаю этого. Я глажу ее волосы и плачу, как будто стою над ее гробом.
— Мамочка.
— Джен-Джен.
— Привет.
Она улыбается, но выходит какой-то хмурый взгляд. Я вижу боль, пульсирующую в ее коже.
Она закрывает глаза.
А когда открывает их, то говорит:
— Я чувствую его все время.
Моего отца.
— Мамочка.
— Я чувствую. И я так сильно по нему скучаю.
— Я знаю. Я тоже.
Она кивает, снова закрывая глаза.
Я не знаю, с чем она сейчас может справиться. Я не знаю, с чем могу справиться я. Мне хочется рассказать ей обо всем. О том, куда недавно отвез меня Питер. Когда я смотрю на свою крошечную мать синего цвета, все, чего я действительно желаю, так это, чтобы она была здоровой. Я хочу, чтобы она хотела дышать, побеждать, бороться. Хочу, чтобы она увидела меня на сцене. Хочу показать ей, как отпустить. Я никогда не хотела, чтобы мы забыли моего отца, но я хочу, чтобы она чувствовала, что все будет хорошо. И почему-то я думаю, что здесь у меня был ускоренный курс обучения, и я могла бы помочь. Но на этот раз по-другому.
Так что я просто сижу с ней, держу ее за руку и смотрю, как она спит. Приходит Элли, и мы обе забираемся к маме в койку. Здесь недостаточно места, но это никого не волнует. Я снова смотрю на монитор, показывающий работу ее сердца: БИП, БИП, БИП.
ВНИМАТЕЛЬНО ПРОЧИТАЙТЕ ВСЕ РЕКОМЕНДАЦИИ
ДЛЯ ВОССТАНОВИТЕЛЬНОГО ПЕРИОДА
На следующий день Делайла подвозит меня до города. Я пытаюсь отменить первую читку, чтобы остаться с мамой, но Делайла и слышать ничего об этом не хочет.
Я не общалась с Сэтом с тех пор, как бросила его на вечеринке. У него нет возможности узнать, что со мной произошло с тех пор, как я видела его в последний раз. Сейчас мне восемнадцать. Учитывая, как все прошло, это не кажется таким уж захватывающим. С Розой мы переписывались. Она хотела приехать в больницу, но я попросила ее подождать.
Делайла подъезжает к автобусной остановке, чтобы высадить меня. И мы обе говорим одновременно:
— Послушай…
А затем снова вместе:
— Извини…
Потом говорю только я:
— За что ты извиняешься?
— В ту ночь я погорячилась. А потом не отпустила ситуацию. А потом меня... не было рядом с тобой.
Она давится последней частью своего предложения.
— Дэл, я вела себя на вечеринке как полная безответственная идиотка. Ты имеешь полное право расстраиваться из-за меня. Я знаю, что ты волновалась.
— Не знаю, Джен. Сейчас все это кажется таким незначительным после всего, что произошло.
— Твои чувства не мелочны.
— Я знаю. Просто я должна была протянуть руку. И не должна была пропустить твой день рождения.
— Меня это даже не волнует.
— Дело в том, и это звучит так смешно, чтобы говорить сейчас, но я действительно была взволнована кое-чем той ночью. И мне очень хотелось тебе об этом рассказать. А потом нас поглотили твои обстоятельства, и ты даже не спросила меня, как я.
— Я — полная дура.
— Ты — не дура.
— Я часто веду себя так.
— Это правда.
Мы обе слегка хихикаем.
— Кроме того, то, как ты появилась в моем общежитии, а затем исчезла. Ты даже не оставила записку, когда ушла. Не написала мне. Я понятия не имела, что происходит.
— Это была сложная неделя.
— Знаю.
Я смотрю в окно. Кто-то убирает распродажу — убирает пластинки, куртки, флаконы с духами, картину с цветком в вазе.
— Так что это?
— Что?
— Твои хорошие новости. Пожалуйста, расскажи мне, — а затем добавляю. — Мне это нужно.
Ее лицо меняется; облака рассеиваются.
— Ну, я начинаю публикацию стихотворения.
— Что?! Как здорово!
— Это просто школьный литературный журнал, но я только первокурсница, так что это круто. Но, когда говорю это, то как-то глупо звучит. И уж точно не стоило так злиться на тебя.
— Это большое дело. Мне нужен твой автограф на моем экземпляре. Пожалуйста.
Делайла усмехается.
— Мне очень жаль, Дэл. Я знаю, мы итак слишком много навалили на тебя. Думаю, что действительно мне нужно тебе сказать, так это спасибо.
Еще многое предстоит сказать. Но некоторые вещи лучше выражаются через взгляды, жесты и прикосновения, и, глядя на нее, я знаю, что мы снова на нужном пути.
— На этот раз мы сделаем лучше.
— Обязательно.
— Конечно.
— Конечно.
— Люблю тебя, кузина.
Позади нас подъезжает автобус. Я обнимаю Делайлу, выскакиваю из машины и смотрю, как она уезжает к следующему углу и поворачивает налево, исчезнув из поля зрения. Ветер поднимается и напоминает мне о том, что пора двигаться.
Теперь в театр. Я должна думать об этом месте не то, что оно забрало моего отца, а то, что оно дало ему жизнь. Да, сюда он приходил неделями подряд, оставляя нас позади. Это место, куда он приходил, и где он пропадал. Здесь он был, когда ускользнул в последний раз. Но здесь было что-то, что ему было нужно, к чему он стремился.
Я иду и впитываю зимнее солнце. Все вокруг кажется тише. Такси не сигналят друг другу. Стройка завершена к вечеру. Все спокойны.
Мы с Сэтом одновременно подходим к нижней части черной металлической лестницы. Его губы изгибаются, а затем он прячет улыбку и убирает руки в карманы.
— Привет.
— Привет.
— С днем рождения.
— Это было вчера.
— Знаю.
Пауза. Мы позволяем разговору упасть на холодный бетон у наших ног.
После чего он поднимает его обратно.
— Я весь день хотел тебе позвонить. Но с другой стороны, мне также хотелось оставить тебе пространство, чтобы разобраться во всем.
Пауза.
— Так что?
— Что?
— Разобралась?
— О боже. Да? Нет? Может и так.
— Мне знакомо это чувство.
— Если ты имеешь в виду того парня, который появился тогда, то ответ — да. Наконец-то, я все поняла.
— Я рад.
— Мне жаль, что втянула тебя в это.
— Ничего, я справлюсь.
Он никогда не узнает, через что я прошла, пока я не поделюсь с ним. Он никогда не сможет справиться со мной. Также и я никогда не узнаю, через что он прошел, пока не спрошу. Но, вместо того, чтобы сказать все это, я произношу следующее:
— Только время покажет.
И мои глаза наполняются слезами. Случайно.
Мы смотрим друг другу в глаза, а потом он обнимает меня, максимально сильно прижав к себе. Пока мне не становится тяжело дышать.
— Надеюсь на это, — говорит он и отпускает меня. — Твоя вечеринка вроде как отстой.
— Это точно, — смеюсь я в ответ. Слегка. — Но, возможно, это привело меня сюда.
— Возможно, так и было. — Он останавливается и смотрит в небо. Чистая синева. Затем переводит взгляд на меня. — Ты готова?
— Да.
Мы поднимаемся по лестнице, и он лишь дотрагивается до моей руки, но не держит ее.
Внутри, в середине зала, где мы прослушивались, установлен стол. Мы занимаем места рядом друг с другом и молча наблюдаем, как входят остальные. Приезжает Тоби, затем красивая девушка, с которой прослушивался Сэт. Та девушка-подросток тоже заходит и улыбается мне.
— Они позволили мне быть в группе, — объясняет она.
— Так держать, — говорит Сэт и дает ей «пять».
Когда все уже в сборе, в зал входят Каспер Магуайр и Огненная Леди, которую на самом деле зовут Мелина. Мелина смотрит на меня своими жесткими фиолетовыми глазами, и мне все еще интересно, что она может рассказать мне о прошлом, но думаю, что впереди еще достаточно времени, чтобы узнать.
— Спасибо всем, что пришли, — говорит Каспер. Его голос низкий и ровный. — Я не буду много говорить перед тем, как мы начнем. Мы не будем ходить по комнате и рассказывать что-то милое о себе. Мы собираемся окунуться в работу с головой. Следующие четыре недели ваши сердца и души принадлежат этому сценарию и этим персонажам. Возможно, я даже не узнаю ваших настоящих имен. Вы готовы?
Каспер смотрит прямо на меня, отчего у меня начинает гореть лицо, и вот-вот подступят слезы. Но я все же сдерживаюсь. И он спрашивает:
— Ты в порядке?
Я не должна быть в порядке.
И нет никаких гарантий.
Но, наконец, мой ответ — да.
ЭПИЛОГ
СЛЕДУЮЩИЙ ПРИЕМ
Я наклоняюсь и расслабляю руки, вращая ими. На вдохе медленно поднимаюсь вверх с закрытыми глазами. Другие актеры делают наклоны, растяжки, дышат. Но мы все молчим. Мы уже разогрели наши голоса. Мы уже выучили строчки, препятствия, динамику персонажей. Мы достаточно потели и истекали кровью над этим сценарием, и теперь мы готовы представить его миру.
Толстый бархатный занавес блокирует звуки, исходящие от зрителей в зале. Я проговариваю в голове свои строки. Я позволяю персонажу Гвендолин заполнить пространство внутри меня.
Сэт сжимает мне руку и шепчет:
— У тебя получилось.
Затем он быстро и нежно целует меня в щеку.
— Всем занять свои места, — кричит режиссер.
Сэт отпускает мою руку. Я выхожу на темную сцену. Занавес открывается.
Я — первая, кого увидят зрители.
Я стою на сцене, смотрю в темноту и жду, когда голоса в зале успокоятся. Они размыты тенями, но я знаю, кто сидит там, и кто будет ждать меня после вызова на поклон. И я бы не сделала все это без нее. Или без любого из них.
Я делаю еще один глубокий вдох.
Свет софитов озаряет сцену.