Бабушка.
Я знала, что бабушка объявится после того, как я воспользовалась кредитной картой.
Телефон снова звонит у меня в руке, и я отклоняю вызов. Сейчас я не в состоянии. Ничего не могу поделать. Не могу справиться с одиночеством и не могу иметь дело с тем, кто предает меня. Это несправедливо. Сколько, черт возьми, жизненных уроков мне нужно выучить до восемнадцати лет? Такое чувство, будто я что-то знаю. Почему не может Вселенная, или Бог, или тот, кто помогает нам двигаться вперед, дать мне небольшой шанс? Некоторые люди моего возраста никогда не сталкивались со смертью. Никогда не влюблялись. Никогда не разбивались на миллион кусочков.
— Ну, так вы типа... — Роза прерывается, не закончив предложение.
— Что?
— Вы теперь расстались?
И тут я чувствую поражение. Все. Все внутри у меня будто превращается в желе. И откуда-то из самой глубины поднимаются слезы.
— Что случилось? — спрашивает мама, появляясь в дверях.
Но я продолжаю плакать. Плачу, плачу, плачу, пока слез совсем не остается. А потом, клянусь, плачу воздухом. Пока и воздух не заканчивается. Почемупочемупочемупочмупочемупочемупочему?
Я НЕ в порядке.
Я не в порядке, черт подери.
Я.
Не.
В ПОРЯДКЕ.
— Кажется у меня не все хорошо.
— Все хорошо, — говорит Роза и проводит рукой по моим волосам.
Это не так. Я не в порядке. Моя мама здесь. С нами. Она обнимает меня. Слишком много рук, объятий, ртов и…
— Нет, правда, не могу дышать, словно что-то давит мне на грудь. Это сердце. Мое сердце.
— Приготовить тебе чай?
— Не уходи. Не уходи. Не оставляй меня.
— Я здесь, Джен. Я рядом.
— Мы не расстались.
Роза собирает мои волосы в хвост и убирает с моего лица.
— Мы не расстались. Люди не расстаются без разговора, верно? Ведь мы еще вместе, Роза? Это просто ссора или типа того?
— Что случилось, дорогая? — спрашивает мама.
— Это просто ссора, правда? Недоразумение?
Теперь я на ногах.
Роза по-прежнему не отвечает. Она встает передо мной. Мама стоит рядом.
— Я должна пойти к нему домой.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Он нужен мне.
— Джен, он бросил тебя.
Мать дергает меня за ногу как маленькую девочку. Пытается вернуть обратно.
У меня снова звонит телефон.
— Почему моя мать звонит тебе?
— Мам, что ты все еще здесь делаешь? Почему ты выбираешь именно сегодняшний день, чтобы проявить заботу?
— Дженезис, то, что ты говоришь, ужасно, — произносит Роза.
Кому какое дело, если, несмотря на то, что он со мной сделал, я все еще хочу быть с ним? Наши отношения — это нечто большее. Мы выше этого. Я не могу держать это в себе. Не могу. Если я сейчас все не выплесну, то уверена, что взорвусь. Поэтому, когда все крошечные молекулы воды, составляющие мое тело, перемешиваются, нет, взбиваются вместе, даю себе волю. Я превращаюсь в сокрушительную волну прямо на полу своей спальни и все, о чем могу думать, это
бить
все
на
своем пути.
Я толкаю Розу.
Так сильно, как могу.
Она падает на пол.
— Господи, Дженезис!
Роза поднимается.
— Какого хрена ты это сделала?
И я не могу ей ответить. Я не знаю. В данную минуту действительно ничего не осознаю. Ничего. Ни комнату, в которой нахожусь. Ни подругу передо мной. Ни мать на полу. Ни человека в моем теле. Все вместе заворачивается в серые спиральные волны.
— Да что с тобой не так?
Я
Не
В порядке.
Где он?
— Алло?
Мама действительно отвечает на мой телефон?
— Мама!
— Я не уверена. Не знаю, где она была.
— Дженезис, тебе нужно успокоиться.
Затем ко мне тянутся руки, люди говорят, что мне делать. Все жужжит и воет. А я должна найти свой собственный путь. Должна найти свой путь обратно к нему. Мне необходимо поговорить с ним о том, о чем не хочется. Я должна пойти к нему.
Так я и делаю. Выбегаю из дома, оставив Розу и маму в этом непонятном вихре.
АКТ I
СЦЕНА 4
(Сцена происходит в больничной столовой. Очень яркий свет. Несколько посетителей сидят в одиночестве, потягивая кофе или ковыряют кусочки фруктов. ПИТЕР и ДЖЕНЕЗИС несут подносы).
ПИТЕР: Столик на двоих, миледи?
ДЖЕНЕЗИС: Как! Да, спасибо. Может быть, у окна?
(Они оглядываются и смеются).
ПИТЕР: Теперь смотрите сюда, мадам. Мы очень серьезно относимся к декору нашего ресторана, и для того, чтобы вы получили надлежащее впечатление от больничного кафе, мы построили ресторан под землей. Так что, боюсь, посадка около окна на данный момент невозможна. Но, может быть, я могу заинтересовать вас столиком с легким доступом к бару с овощными блюдами?
ДЖЕНЕЗИС: Как скажешь.
(ПИТЕР отодвигает стул для ДЖЕНЕЗИС. Она разыгрывает небольшое колебание).
ДЖЕНЕЗИС: Прости, что не смогла взять тебя с собой.
ПИТЕР: Не извиняйся. В зоне ожидания довольно внушительная коллекция журналов.
ДЖЕНЕЗИС: Прости, что так долго.
ПИТЕР: Все нормально.
ДЖЕНЕЗИС: Прости, что тебе пришлось прийти сюда.
ПИТЕР: Хватит. Ты не заставляла меня приходить сюда. Ты не заставляла меня делать ничего из того, чего бы я не хотел.
ДЖЕНЕЗИС: Зачем ты это делаешь?
ПИТЕР: Что? Пригласил тебя на свидание в этот прекрасный ресторан?
ДЖЕНЕЗИС: Свидание?
ПИТЕР: Признаю, что это не самое обычное первое свидание, но да, это наше первое свидание.
ДЖЕНЕЗИС: Я никогда раньше не была на свидании.
ПИТЕР: Никогда?
ДЖЕНЕЗИС: Нет. Конечно, я тусовалась в компаниях и все такое, но никогда не ходила в кино, ресторан или что-то в этом роде. С парнем.
ПИТЕР: Хорошо, тогда давай проведем его как надо.
ДЖЕНЕЗИС: Как надо?
ПИТЕР: Да. Знаешь, цель первого свидания — узнать человека поближе и посмотреть, подходят ли они друг другу.
ДЖЕНЕЗИС: Откуда ты такой эксперт по свиданиям?
ПИТЕР: Я же говорил тебе. В приемной лежит куча журналов как раз для такого молодого человека вроде меня, чтобы изучить все тонкости свиданий.
ДЖЕНЕЗИС: Думаю, у тебя было достаточно времени, чтобы стать экспертом.
ПИТЕР: На самом деле я не эксперт.
ДЖЕНЕЗИС: О.
ПИТЕР: Давай поиграем в игру «Двадцать вопросов».
ДЖЕНЕЗИС: Например, это больше, чем хлебница? Такие двадцать вопросов?
ПИТЕР: Давай сделаем версию «первое свидание».
ДЖЕНЕЗИС: Ты придумал это.
ПИТЕР: Конечно. Что такое хлебница?
ДЖЕНЕЗИС: Понятия не имею.
ПИТЕР: Сколько тебе лет?
ДЖЕНЕЗИС: Ладно, что за вариант «Первое свидание»?
ПИТЕР: Ты спрашиваешь меня что угодно, и я должен ответить. Потом я спрашиваю тебя. И так далее, до двадцати вопросов.
ДЖЕНЕЗИС: Не знаю, хорошая ли это идея.
ПИТЕР: Почему нет?
ДЖЕНЕЗИС: Не знаю.
ПИТЕР: Гарантирую конфиденциальность.
ДЖЕНЕЗИС: Ты адвокат или типа того?
ПИТЕР: Мой отец — адвокат. Но ты не волнуйся. Мы не станем глубоко копать. Позже у нас будет достаточно времени для более откровенного разговора.
ДЖЕНЕЗИС: Что ты хочешь знать обо мне?
ПИТЕР: Подожди, ты готова начать?
ДЖЕНЕЗИС: Думаю, да.
ПИТЕР: Ладно, тогда давай начнем с простого. Если бы прямо сейчас можно было бы съесть что угодно, а не этот увядший салат «Айсберг», к которому ты не притронулась с того момента, как мы сели, что бы это было?
(ДЖЕНЕЗИС задумывается).
ПИТЕР: Говори первое, что приходит тебе в голову.
ДЖЕНЕЗИС: Ладно. Индийская еда из Карри в городе.
ПИТЕР: Хорошо.
ДЖЕНЕЗИС: С моим папой.
(ПИТЕР кивает. Они сидят мгновение).
ДЖЕНЕЗИС: На Манхэттене целая улица индийских ресторанов. С рождественскими огнями и хозяевами, стоящими на тротуаре даже зимой и пытающимися заманить вас внутрь. Отец возил нас туда. Он позволил нам с сестрой выбрать ресторан. Мой выбор исходил из того, у кого на вывеске был наиболее острый перец. Мы с Элли смеялись, когда официант предлагал нам вино. И еда, ну, как мне кажется, самая вкусная, какую я когда-либо пробовала.
ПИТЕР: Твой ответ гораздо лучше, чем я ожидал.
ДЖЕНЕЗИС: Ожидал худшего?
ПИТЕР: Это и есть прелесть двадцати вопросов. Ладно, твоя очередь спрашивать.
ДЖЕНЕЗИС: Я могу задать тот же вопрос?
ПИТЕР: Конечно, если хочешь.
ДЖЕНЕЗИС: Ладно, что бы ты сейчас съел? Или тебя устраивает это блюдо с куриными палочками?
ПИТЕР: Ты уже задала свой вопрос.
ДЖЕНЕЗИС: Что?
ПИТЕР: Ты сказала: «Могу ли я спросить то же самое?» Это вопрос.
ДЖЕНЕЗИС: Так не честно.
ПИТЕР: Я шучу. Мой ответ не столь прекрасен, как твой.
ДЖЕНЕЗИС: Ну и что?
ПИТЕР: Я бы предпочел пиццу.
ДЖЕНЕЗИС: Это так по-мальчишески.
ПИТЕР: Виновен по всем пунктам обвинения.
ДЖЕНЕЗИС: Я тоже люблю пиццу.
ПИТЕР: Хорошо, тогда у тебя есть работа.
ДЖЕНЕЗИС: Какая работа?
ПИТЕР: Пока мы болтаем, твои должностные обязанности прорабатываются.
ДЖЕНЕЗИС: Мне не нужна работа.
ПИТЕР: О.
ДЖЕНЕЗИС: Нет. Извини. Не так. Я не могу забыть, где сейчас нахожусь. Просто был наплыв реальности.
ПИТЕР: Я знаю. Мне жаль.
ДЖЕНЕЗИС: Давай продолжим игру.
ПИТЕР: Ты уверена? (Она кивает) Ладно, тогда у нас третий вопрос.
ДЖЕНЕЗИС: Да.
ПИТЕР: Это лучшее свидание, на котором ты была?
ДЖЕНЕЗИС (Улыбаясь): Да. Это твое первое свидание?
ПИТЕР: Второе. Первое было в 6 классе, когда я блеванул на Лидию Пинкетт во время катания на карусели.
ДЖЕНЕЗИС: Я помню Лидию Пинкет.
ПИТЕР: После этого она бросила меня.
ДЖЕНЕЗИС: Как быстро. Мы с тобой учились в одном классе, а я даже не знала, что вы были вместе.
ПИТЕР: Быстро и яростно.
ДЖЕНЕЗИС: Ого.
ПИТЕР: Не суждено. Какая твоя любимая книга?
ДЖЕНЕЗИС: «Бойня номер пять». Какой твой любимый цвет?
ПИТЕР: Синий.
ДЖЕНЕЗИС: Мальчик, который любит пиццу и синий цвет.
ПИТЕР: Я полный стереотип.
ДЖЕНЕЗИС: Сомневаюсь в этом.
ПИТЕР: Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?
ДЖЕНЕЗИС: Понятия не имею.
ПИТЕР: Серьезно?
ДЖЕНЕЗИС: Абсолютно.
ПИТЕР: Ну, что ты любишь делать?
ДЖЕНЕЗИС: Теперь моя очередь задавать вопрос.
ПИТЕР: Справедливо. Валяй.
ДЖЕНЕЗИС: Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?
ПИТЕР: Ты так и будешь повторять мои вопросы?
ДЖЕНЕЗИС: Возможно. Если они мне понравятся.