Супруга Павла Ивановича Петухова писала: «Знаю, что муж объявлял голодовку, голодал 19 дней. Через несколько месяцев после родов мне объявили, что я получу свидание. Свидание состоялось в кабинете тюрьмы, куда изголодавшегося мужа привели под руки. После этого стали разрешать и передачи. Многие сотни людей толпились в очередях на передачу. Тюремный двор был запружен, и стоять приходилось с 5–6 утра, до 4–5 вечера пока дойдешь до окна, хотя их было несколько. Чтобы прокормить себя и детей и поддерживать передачами мужа, продавала все, что было возможно.
Из жен зеков 39-й камеры я подружилась с Еловских Симой – женой Колесникова В., Бурмистровой Анфисой (фамилию ее мужа забыла), встречались и с Весновской. Связь с мужьями мы осуществляли конспиративно: научились разным способам. И вот ко мне приехала из Тагила жена Челнокова, привезла вот это самое письмо, которое передали из тюрьмы с наказом: «Доставить в Москву, ни в коем случае не доверяя почте!».
Из архивно-следственного дела: Челноков Василий Петрович, 1903 года рождения, уроженец Кургана, сын крестьянина-бедняка, русский, с начальным образованием, член ВКП(б) с 1928 года, начальник 3-го отделения Н-Тагильского ГО УНКВД, лейтенант госбезопасности, женат (жена Валентина Георгиевна и трое несовершеннолетних детей) был арестован органами НКВД 13 сентября 1937 года и обвинен в том, что «…имея достаточно компрометирующие материалы на ряд контрреволюционных диверсантов (например, Полумордвинова, Галахова, Никольского), не разоблачил их и не привлек к ответственности. Не раскрыл контрреволюционную деятельность ряда диверсионных групп на Высокогорском руднике и руднике III Интернационала, выхолостил политическую сущность из дела Вахрушина, переквалифицировав преступление этого диверсанта на должностное преступление, не разоблачил вредителя Игошева, поддерживая с ним бытовые отношения и давая прямые установки способствовать ему в работе», то есть в совершении преступления, предусмотренного ст. 58–14 УК РСФСР (контрреволюционный саботаж – прим. автора). В предъявленном преступлении виновным Челноков себя не признал. В феврале военным трибуналом дело было возвращено для дополнительного расследования, мера пресечения была изменена на подписку о невыезде. Однако, после 21 октября 1937 года о Василии Петровиче нет никакой информации. Вероятно, вновь арестован и расстрелян…
Анна Семеновна Шалагинова писала: «25 марта 1938 года Челнокова предложила отправить паломников с заявлением в Москву, потому что в приемной дежурный чекист сказал, что для этих дел существует почта, что в приемной у них стоит для этих целей ящик. Он нам предложил опустить в него наши письма, мы отказались. Тогда он спросил, не семейные ли мы? И когда мы ответили: «да», «дома дети», этот дежурный чекист заметил иронически: «Жертвами хотите стать?». Мы ушли и по дороге оглядывались, может, уже за нами идут?
Из рук в руки нам (женам Петухова, Морякова и Челнокова) удалось передать пакет с заявлением в приемной М. И. Калинина. Дежурный там выслушал нас, записал, принял письмо и сказал, что ничего не может обещать по существу нашего изложения, кроме того, что пакет будет в канцелярии Михаила Ивановича. Простившись с Моряковой, мы уехали из Москвы и с Челноковой тоже больше не встречались, так как она жила не в Свердловске…
Весновская пережила страшную трагедию. В год ареста ее мужа у нее родилась дочка Оксана, которую отец так и не увидел. Но горше того – трагически погиб сын Саша, которого исключили из комсомола как «сына врага народа». Она знала, что муж умышленно подписался после пыток подо всем, что ему инкриминировали, ему пообещали жизнь и свидания с женой. Она скрыла от него, что сына уже нет и стоически выслушивала его поручения: подарить сыну охотничье ружье и болотные сапоги, и чтобы Саша фотографировал Оксану каждый месяц. Весновская приносила ему фотокарточки дочки, говоря, что это делает Саша. Не забыть никогда ту похоронную процессию в Городке чекистов, когда она шла за гробом сына с младенцем на руках. О расстреле мужа она узнала по конспиративному каналу. Она поклялась, что посвятит всю оставшуюся жизнь, чтобы обелить его память. Ведь никто из нас и не думал, что такое время настанет. Похоронив мать мужа, она уехала, кажется, в Кострому. Дальнейшие годы жизни всех нас разбросали…».
Из архивно-следственного дела: 23 сентября 1937 года следствие по делу Павла Ивановича Петухова было закончено. Военный трибунал войск НКВД Уральского округа 10 ноября 1937 года в закрытом судебном заседании в Свердловске на основании ст. 58–10 ч. 1 УК РСФСР (антисоветская агитация – прим. автора) приговорил его к лишению свободы сроком на шесть лет, с поражением прав сроком на два года. Определением Военной коллегии Bepxoвного суда СССР от 29 января 1938 года приговор по делу был отменен и дело возвращено на доследование для выяснения взаимоотношений Петухова со свидетелями. К моменту доследования дела свидетель, давший показания на П.И. Петухова, сам был арестован и помещен в ту же камеру № 39. В камере он признался, что дал на Петухова ложные показания. Поэтому постановлением военного следователя военной прокуратуры от 16 декабря 1938 года дело на Петухова было производством прекращено. Дальнейшая судьба Павла Ивановича Петухова неизвестна…