1.
— Виктория Юрьевна, можно?
Вывел меня из раздумий голос вошедшего в ординаторскую начальника. Как же я ценю эту работу, в том числе и за вот такое уважительное отношение наставников к приемникам.
— Да, разумеется, Николай Константинович!
Пожилой мужчина мне по-доброму улыбнулся и присел в кресло напротив.
— У нас новый пациент. Парень молодой, восемнадцать. Хоккеист, травма произошла на матче, перелом лодыжки со смещением, порваны связки. А мальчик, насколько я понимаю, в спорте профессионально. Его родители, мои давние знакомые, я пообещал им сделать все возможное, чтобы их сын встал на коньки. А ты лучший реабилитолог из тех, кого я знаю.
Было приятно слышать комплименты о своем профессионализме от учителя, но я видела, что он что-то не договаривает.
— Я должна знать что-то еще?
— Да, Вика. Я выбрал тебя и потому, что ты молода. Хоть и много старше него, но ближе к нему, чем все мы. Парень сломлен, а ты хороший человек и красивая девушка, что если это повлияет на его прогресс в лечении?!
Ах, вот оно что.
— Можно его историю?
Я взяла из рук Николая Константиновича историю болезни и на какое-то время погрузилась в ее тщательный просмотр. Что ж врач прав, у парня почти не осталось шансов не то что на коньки встать, но и ходить не хромая, в принципе.
— Хорошо, попробуем.
Хотелось порадовать, человека, который вложил силы в мое обучение. За свои двадцать пять лет, я встречала действительно достойных людей, которые проявляли ко мне немыслимую доброту, и я обязана быть полезной людям так же.
Красивая? Утверждает профессор. Ну, можно и так сказать. Невысокая, стройная, зеленоглазая брюнетка. Я выглядела моложе своих лет, что нисколько не влияло на мою работоспособность.
Не теряя времени даром, мы прошли в палату к парню. Еще из больничного холла я услышала его возмущенные крики, и в дверь ударился костыль, закинутый парнем так далеко, как только он мог. Понятная мне реакция, я повидала за годы интернатуры много таких. Люди, особенно молодые, и с которыми горе случилось нежданно — негаданно, отрицали свою немощь до последнего.
Из истории помнила, что парня зовут Егор Щукин. Именно таким я себе его и представляла. Поджарым, с торчащими в разные стороны, нуждающимися в уходе волосами, красно — белой хоккейной форме и не по детски понимающими голубыми глазами.
Было видно, что парень борется, за то чтобы встать на сломанную ногу и убежать подальше отсюда. Шок. У него просто шок и он еще не ощущает боли, пройдет время и он полезет на стену.
— Егор, здравствуй.
По — дружески похлопал хоккеиста по плечу мой спутник. Заметно, что они давно и не плохо знакомы. Парень, на какое-то время даже расцвел в улыбке. Которая совсем меня не касалась. Ему было действительно не до меня, и даже если бы сюда зашла девушка его мечты, он бы проигнорировал ее. Так велика была его беда.
— Познакомься, это Виктория. Моя ученица и теперь и твой врач на ближайшее будущее.
Поморщился, окинул меня взглядом и, не задержавшись ни на чем во мне, грубо перебил Николая Константиновича.
— Мне не нужен ВРАЧ! Мне нужен ХОККЕЙ!
2.
- Операция прошла успешно, насколько это вообще возможно в данной ситуации.
Молодой, но талантливый хирург – травматолог, выдавал мне отчет о проделанной работе, при этом старательно флиртуя со мной.
- И все же не понимаю твоего стремления помочь этому парню. Ладно, Николай Константинович, друг семьи. Но ты, то куда, посмотри правде в глаза, он безнадежен.
Вот такой, я и боялась стать. Черствой, равнодушной к чужому горю.
- Ему восемнадцать, Степ. Всего восемнадцать. Как можно сказать молодому парню, что он инвалид, и с этим ничего поделать нельзя?
- Но не ехать же с ним в Москву, теперь.
Николай Константинович выбил квоту в городском бюджете, помог еще и тренер Егора, и теперь мы едем в частный подмосковный центр реабилитации. Там я на современных тренажерах и свежем лесном воздухе, буду заниматься Щукиным.
- Степ, делай выписку и не суй свой нос в это дело, - с минуту смотрела за его реакцией, - и еще, не дай Бог, я узнаю, что ты настраивал парня на плохие прогнозы! Понял?
Из – за юного возраста, и женского пола, давно пришлось воспитать в себе менторский тон. И надо заметить, люди слушали меня.
У палаты парня толпилась целая хоккейная команда, и с разрешения Николая Константиновича, они могли проститься с Егором. Я наблюдала за ними из окна ординаторской и была несказанно поражена, как столько разных парней, могли так сдружиться.