— Как знать. У меня длинный язык, — выждав небольшую паузу, демоница продолжила. — Ты же знаешь, мне слишком сильно нравится твоя задница, чтобы собственноручно отправлять ее на эшафот.
— Эшафот? Я думала это только россказни для устрашения.
Лицо Мими вдруг стало серьезным, каким оно редко бывает.
— Как тебе сказать и да, и нет.
— То есть?
— Не могу сказать точно, я была совсем маленькой, но отец рассказывал…
«Несмотря на огромные размеры, в помещение было чересчур душно. Вся громоздкость и показная официозность давили и слегка нервировали демона, но Мамон умел держать себя в руках, тщательно скрывая при этом истинные эмоции. Паршивый спектакль, в котором они же и являются актерами. К чему все это? Даже непризнанным понятно, что ждет двух бедняг, коим не посчастливилось оказаться замеченными.
Придать суд огласке в назидание остальным. Заставить бояться. Ведь именно страх верховенствует над всем остальным, заставляет слушаться и быть послушными.
«Идиоты.»
Страх безоговорочно силен, но даже он падает ниц пред таким высоким чувством, как любовь. Любовь к друзьям, к власти, к деньгам, к свободе, к другому человеку или существу высшему. Разная, но в то же время одинаково вскруживающая голову всем. Что, как не любовь делает слабого сильным, трусливого — смелым, а умного — глупцом?
Так и сейчас демон ощущал себя, как и всех присутствующих в этом зале, глупцами. Они собирались судить двух высших, только лишь за любовь друг к другу.
Огромная зала, посреди которой располагаются вершители судеб виновных. Справа восседают херувимы и престолы, слева — власти и демоны высшего порядка, посередине словно орлы возвышаются серафимы.
— Самаэль, Адмирон. — слегка склонив голову в бок, Мамон занял отведенное ему место за общей трибуной.
— Мамон, вот уж не ожидал вас сегодня увидеть. Стали поговаривать о вашем шатком положении, то и гляди Сатана разжалует своего давнего советника.
— Видеть здесь столь молодого и чересчур амбициозного юношу вместо Родента, как по мне, тоже не слишком разумно. В конце концов не стоит забываться, Винчесто, я все еще продолжаю занимать свой пост.
— Время идет, а власти со временем свойственно меняться.
Самаэль оставался безучастным, вероятно, ему, как и Мамону, происходящее не приносило никакого удовольствия.
— Хотят казнить их перед глазами учеников? — подал голос не самый разговорчивый демон.
— Почему же? Не только учеников. Взгляните, Самаэль, как много народу собралось, — Винчесто указал рукой на заполняющую помещение толпу.
Тот покачал головой.
— Он этого не заслужил, — сухо произнес Самаэль.
Мамон усмехнулся.
— Хочешь сказать, она заслужила?
— Она ангел, — тон демона оставался неизменным.
— И что с того? Подумай сам, мы собираемся судить мужчину и женщину всего лишь за их плотское влечение друг к другу.
— Думаю, тут, Мамон, вы заблуждаетесь. Я почти уверен, что это куда больше простого плотского влечения.
— Как бы то ни было, это им не поможет, — подытожил Самаэль.
Процедура слушания всегда происходила одинаково. Сначала выступала сторона ангелов. Честь представлять белокрылых выпала подающему большие надежды Престолу Фенцио. Демоны тоже наблюдателями в сторонке не сидели и так же демонстрировали пополнение в своих рядах. Их сегодня представлял молодой и явно умный не по своему возрасту Винчесто.
Массивные двери отворились. Закованные в кандалы и в сопровождении стражи, в залу вошли обвиняемые. Дагон — один из стражников при дворе Сатаны. Асалия — девушка ангел, что еще совсем недавно входила в число сестер госпиталя.
В отличии от Дагона, Асалия держалась куда менее уверенно. Тяжелые цепи уже успели натереть нежную девичью кожу, оставляя за собой красные следы. Она вынужденно совершала небольшие остановки, но затем снова шла вперед. Пару провожали сотни глаз и множество перешептываний.
— …Асалия, как же так? Поверить не могу…
— …Это все этот демон…
— …А я давно говорила, ветреная она…
Как только пара оказалась в центре, голоса стихли.
— Да начнется суд над Дагоном — сыном Карнивана и Асалией — дочерью Малиса. Обвиняемые были увлечены в нарушении закона Неприкосновения. Сегодня мы с вами в праве решить их судьбу, даруя прощение или же заслуженно покараем их!
Фенцио встал со своего места и прошел вперед.
— Как уже нам сказал Йор, сегодня мы вершим суд над Асалией и Дагоном. Был нарушен священный закон Неприкосновения. Разумеется, речи ни о каком прощении быть не может. Асалия добросовестно выполняла свой долг, спасала жизни, но, к сожалению, не смогла удержать себя от такого срама и постыдства. Асалия, казалось бы, этот невинный цветок, предалась разврату с демонским отродьем именуемым Дагоном, — Фенцио даже не старался скрывать свое раздражение по отношению к противоположной стороне.
— Даже при всем уважении к тебе, Асалия, наказание должно быть применено в равной степени к обоим.
— Сукин сын.
Престол обернулся в сторону закованного демона.
— Что ты только что сказал?
— Что ты сукин сын.
Фенцио хмыкнул.
— Значит ты у нас смелый. Не боишься умереть? Достойно, но что скажешь, когда на плахе окажется ее голова. — Престол кивнул в сторону Асалии.
— Ааа! — демон резко подался вперед из-за чего золотая нить стягивающая его крылья впилась еще глубже. — Знаешь, что с тобой будет, если с меня сейчас снимут цепи?
— Уверяю тебя, этого мы не узнаем.
— Дагон, пожалуйста. Не нужно, — ее голос, дрожащий голос, и земля уходила из-под его ног. Демон покорно отступил.
Теперь, будто выждав тот самый момент, со своего места встал Винчесто.
— Только посмотрите на это! — восторженно воскликнул он, расставив руки и проходя вперед, тесня своим присутствием Фенцио.
— Я вообще-то еще не закончил. — возмутился ангел.
— Уверяю вас, Престол Фенцио, ваша позиция нам более чем ясна.
— Но… — он посмотрел через плечо на серафимов в поисках поддержки, но не найдя желаемого покорно вернулся на место, проклиная про себя еще одно демонское отродье.
— Я считаю, что наш с вами суд не честен.
Не выдержав столь вопиющего поведения, Серафим Кроули все же приподнялся со своего места.
— Немедленно объяснитесь, Винчесто.
— Достопочтенный Кроули, вы, как и, наверняка, многие другие, находящиеся в этом зале, заметили отношение этого отважного мужчины к нежной Асалии.
— Что вы хотите этим сказать?
— Полагаю, эти двое моно и реагент. Так или иначе их тянуло бы к друг другу силами, куда более высшими.
— Это только лишь ваше предположение, Винчесто.
— Отнюдь, Серафим Кроули. Есть прямое доказательство. Мне стало известно, что сегодня камера в которой держали Дагона оказалась незапертой, но как мы можем с вами видеть он не сбежал, а все потому, что у камеры Асалии стража дежурила вдвое больше обычного. Уверяю вас, если бы не ускоренная регенерация, на его лице сейчас красовалась куда больше ссадин.
Побитый вид заключенного не новость, но после маленького рассказа Адмирона, разбитая губа и пара хороших синяков под правым глазом, приобрели другое значение.
Кроули возмутился еще больше.
— Хотите сказать, вы надоумились устроить побег заключенному?!
— Исключительно ради эксперимента. К тому же, как видите, он себя оправдал.
— Вы понимаете, что вас за это ждет?!
— Надеюсь всеобщая признательность, ведь благодаря мне суд будет честным, и наши с вами души останутся чисты.
— Что же вы предлагаете, Адмирон Винчесто? — задал вопрос Торендо.
— Разумеется закон Неприкосновения нарушен и наказание не избежать. Поэтому я предлагаю сослать их на Землю, заблаговременно стерев при этом память.
— Предлагаете ссылку вместо казни?
— Не просто ссылку. Мы разошлем их в разные части света. Это не станет проблемой для таких прочных уз, как узы моно и реагента. Кажется, на Земле люди называют такие встречи судьбой. В противном случае эти двое падут напрасно.