При действии неприятных запахов пульс повышался на 34 удара в минуту. Сильно изменялось поведение животных: вместо спокойного реагирования на воронку, через которую поступал запах, собаки энергично крутили головой, лаяли на воронку, жалобно скулили. Неожиданными были реакции на запах и вид колбасы. Если на 20-е сутки запах колбасы вызывал замедление пульса и активное стремление к пищевым раздражителям (животные совали мордочку в воронку, махали хвостом), то на 50-е сутки запах колбасы действовал примерно так же, как запах тимола и аммиака: собаки отворачивались от воронки, отодвигали ее лапой, забивались в угол, упорно отказывались есть (рис. 20, 21). У шести из десяти животных появилась злобность, которая свидетельствовала о существенных сдвигах в нервной системе собак. Собака Степь сделала попытку покусать персонал, обслуживающий опыт, а Луч покусала на 47-е сутки опыта лаборанта в момент, когда он ставил ей еду.
Обсуждение полученных результатов
Анализ полученных данных показал качественные изменения в состоянии собак по трем периодам экспериментов.
Первая треть двухмесячных опытов характеризовалась улучшением состояния и поведения собак. Такое улучшение, несмотря на различные колебания, связанные с индивидуальными реакциями, наблюдалось в функционировании пищевой и выделительной систем, нервной системы и нормализации поведения. Можно было думать, что в ходе дальнейших опытов число неблагоприятных сдвигов уменьшится и в результате будет достигнута высокая степень адаптации животных. Однако этого не произошло.
Во второй трети опытов от 20-х до 35–40-х суток состояние и поведение собак не ухудшалось и не улучшалось, а в последней трети опытов (с 40-х суток) общее состояние собак снова ухудшилось. С тремя животными пришлось прекратить опыты из-за палакиурезиса и появления срывов в нервной деятельности. У двух собак, в состоянии которых долго не регистрировалось отклонений от нормы, стали возникать заметные признаки ухудшения психического состояния. Значительно сократились, а у многих собак исчезли совсем реакции, компенсирующие недостаток двигательной активности. Из активных звуков в основном регистрировалось рычание, которое можно было рассматривать как результат развития тех неблагоприятных сдвигов в нервной системе, которые приводят к озлоблению. Вместо радостного лая приманивающей формы и визга регистрировалось скуление — реакция, сопровождающая развитые виды угнетенного состояния.
Все это позволяло сделать вывод о невозможности достигнуть не только в двухмесячный, но и в больший срок полной адаптации организма и психики собак к условиям маленькой кабины.
Известно, что собаки произошли от волков (Гептнер, Наумов, 1972; Фабри, 1970) или шакалов (Лоренц, 1970), покрывающих в погоне за добычей огромные пространства. Длительное существование собак рядом с человеком и использование их для охоты также связано с большими и продолжительными двигательными усилиями. Это позволяло предположить, что пребывание в маленькой камере животных, эволюция которых связана со значительной двигательной активностью, противоестественно для них. Очевидно, собаки могут, и то в относительной степени, приспособиться к такому типу жизнедеятельности только на небольшой срок. Выше было показано, что в начале опытов основной причиной появления неблагоприятных признаков жизнедеятельности в кабине были нарушения в выделительной системе. Они возникали в 1-е сутки экспериментов и определяли собой сдвиги во многих других функциях.
Данные двухмесячных опытов заставляют думать, что ухудшение состояния животных, развивающееся в период после 20–25-х суток, зависело в основном от изменения нервных и психических реакций. Изменения этих факторов нарастали на протяжении всего опыта, тогда как нарушения функций выделительной и других систем после 20-х суток регистрировались примерно в одних и тех же пределах.
Выше при анализе материалов 20-суточных опытов было доказано, что основным фактором, определяющим расстройство во время пребывания в кабине ряда функций и в том числе процессов выделений, было развивавшееся в этих условиях ухудшение функционального состояния нервной системы. Об этом же говорили материалы, полученные в серии двухмесячных экспериментов. Нарушения высшей нервной деятельности и поведения собак обнаруживали многие черты, характерные для значительного снижения активного тормозного процесса ослабления и даже истощения возбудительного. Начиная с 20–35-х суток, отчетливо прослеживалось существенное ухудшение психического состояния. В менее выраженной форме такое явление регистрировалось у собак также и в 20-суточных опытах. Однако там оно то возникало, то исчезало. Во время двухмесячных экспериментов нарушения психических реакций носили стойкий характер.
Ухудшенное и угнетенное психическое состояние характеризовало всех собак, включая и то животное, у которого других нарушений не было. С удлинением опытов ухудшение психического состояния животных не проходило, а, наоборот, укреплялось, что позволяло сделать вывод о типичности этого явления. Несомненно, что изменение психического состояния отражало определенные сдвиги в реакциях центральной нервной системы.
Таким образом, материалы двухмесячных опытов показали нецелесообразность длительных тренировок животных. Оптимальным сроком пребывания собак в кабине являлся срок в 15–20 суток.
Тип двигательного поведения собак, условно названный возбужденным, характеризовался большим количеством интенсивных движений. Животные в час по данным актограммы производили более 90 движений относительно резких форм, о чем свидетельствовала средняя их амплитуда, равная 9 мм и более. Действия животных возникали в ответ на внешние раздражители и часто носили форму гипертрофированных двигательных рефлексов, при которых в ответ на слабые или средние раздражители собаки отвечали движениями большой интенсивности. В условиях кабины возбужденность также проявлялась в виде интенсивных движений компенсаторного характера. У здоровых собак тип такого поведения не вызывал выраженных форм усталости (смена интенсивных движений расслабленными позами регистрировалась относительно редко).
О вялом типе поведения можно было говорить в тех случаях, когда собаки за час производили относительно мало движений (40 и меньше). Темп двигательных реакций и средняя их амплитуда (менее 4 мм) были небольшими, в ответ на раздражители средней силы они отвечали, как на раздражители слабой.
В разные часы суток, дни и периоды экспериментов и, очевидно, по разным причинам одни и те же собаки в двигательном отношении вели себя иногда возбужденно, иногда вяло и во многих случаях спокойно. Ласка и Клязьма, например, — спокойно и возбужденно, Тайга — спокойно, вяло, возбужденно и т. д. Ряду животных был также свойствен определенный тип двигательного поведения: Зиме, Метели, Лисичке, Оке, Шерне, Сильве и др. — спокойный; Печере, Волхову, Ветерку — возбужденный; Гильде, Линде, Тьме — вялый (см. табл. 8, 13, 14).
Характеристика двигательного поведения собак часто не соответствовала характеристике издания звуков. Многие собаки со спокойным двигательным поведением часто и продолжительно скулили или лаяли. Животные, проявлявшие двигательную возбужденность, иногда, наоборот, не издавали звуков и т. д.