Кто бы это мог быть? Ольга и Анна едва ли стали бы плакать. Нет, могли, конечно, но я в этом сильно сомневался. Всё-таки я уже немного их знаю. А вот среди женской части привезённых сегодня новобранцев кто-нибудь мог? Может та рыженькая? Или брюнетка? Надо проверить.
Я поднялся с кровати. Отойдя на метр от неё, я развернулся, чтобы убедиться, не осталось ли там моё тело. К счастью, в этот раз кровать оказалась пуста.
Натянул армейские штаны, запрыгнул в берцы (шлёпки нам ещё не выдали) и двинулся по взлётке к тумбочке дневального. Дежурных «Пороха» и «Меха» в расположение не наблюдалось.
— Кто плачет? Где вы? — дойдя до тумбочки, ещё раз негромко спросил я.
По моим предположениям источник плача должен был находится возле двери в канцелярскую. Но там никого не было.
— Есть кто? — освещая фонарём коридор, продолжал я попытки найти плачущую девушку.
Но, вместо ответа, плач раздался у выход из казармы.
Чувствую, это всё не спроста. Либо я сплю, либо у меня снова начались галлюцинации. Что делать? Идти на плач, как типичный персонаж из фильмов ужасов? И в итоге оказаться в лапах у монстра? Или вернуться в койку и попробовать уснуть? Только вот смогу ли я уснуть, слушая подобное?
Внезапно на взлетке послушались шаги. Я резко развернулся и увидел приближающуюся Ольгу. Девушка была одета в неуставную пижаму с короткими шортиками. И когда только она успела прихватить с собой домашние шмотки?
— Это ты что ли плачешь? — увидев меня, хмыкнула она. — Домой захотел?
— М-м, — удивился я её вопросу. — Мне не до шуток. Вообще-то плачет какая-то девушка.
— Прости, просто жутко это, — поёжилась она.
Сказав это, она резко развернулась в сторону выхода из казармы, потому что оттуда раздался новый приступ рыданий. А вместе с ней и я.
— Ты тоже это сейчас слышала? — спросил я, чувствуя, как волосы на голове и на теле встают дыбом.
— Ага, — кивнула она. — Может это Борис?
— Ещё скажи, что «Порох», — я сделал шаг в сторону выхода.
— Ты куда собрался? — задержала меня Ольга рукой. — Фильмы ужасов что ли никогда не смотрел?
В ответ я лишь молча отмахнулся, стараясь не показывать вида, что мне тоже страшно. Пересилив себя, я двинулся дальше, а девушка зашагал вслед за мной.
— А если нас там съедят? — попыталась разрядить обстановку Ольга своим звонким голоском.
— Обоих разом вряд ли, — не останавливаясь, обернулся я на неё. — Если что, я буду отвлекать, а ты беги за помощью.
— Какой рыцарь, — продолжала она разряжать атмосферу.
А плач тем временем продолжал доноситься со стороны выхода из казармы. И, чем ближе я к ней подходил, тем больше мне казалось, что звук исходит снаружи.
В другой ситуации я, наверное, миллион раз подумал бы, прежде чем браться за дверную ручку и выходить на улицу. Но, чувствуя за спиной дыхание взволнованной Ольги, я решительно повернул ручку и толкнул дверь.
Как только я оказался снаружи, в лицо мне стразу ударил ещё один источник света. От неожиданности, я сначала дёрнулся, но быстро сообразил, что это такой же фонарь, какие были у меня и Ольги. А, значит, это кто-то из наших.
— Ну вот и они. Я же говорил, что они выйдут, — прозвучал голос Бориса, лица которого я не видел из-за того, что тот ослепил меня своим фонарём. — Собственно, что и требовалось доказать.
Затем он отвел свет в сторону и мы увидели четырёх людей на плацу — Анну, Фёдора, Прохора и самого Бориса.
— Вы чего, решили так пошутить над нами? — выскочила у меня из-за спины мгновенно взвившаяся Ольга. Хорошо ещё что с кулаками не бросилась на наших товарищей. — Если это так, то ни капельки не смешно!
— А никто и не шутит, — Борис докурил свою папиросу, бросил её в урну, и сразу же потянулся за следующей.
В следующий миг снова послышался плач. В этот раз он доносился откуда-то из-за здания нашей казармы. Если не ошибаюсь, в том направлении находилась лаборатория Фёдора.
Мы все одновременно посмотрели в ту сторону. Что ж, похоже и впрямь никто здесь ни над кем не шутил. Плач слышали все.
— Ну вот опять, — протянул Фёдор холодным голосом, а затем посмотрел на «Пороха». — Что будем делать, командир?
— Что делать? — разминая шею, переспросил тот.
— Да, — хором подтвердили мы.
— Что тут сказать, — он сделал несколько шагов к углу здания. — Плачет точно не кто-то из наших. Я всех пересчитал. Все на своих местах.
— А, судя потому, что вышли только мы, значит никто больше этого плача не слышит, — добавила Анна.
— Да, Анна Степановна, — согласился с ней Фёдор. — Это явно кто-то другой.