Внука приютили, расцеловав и пожав руку, поназадавали вопросов и отправили погулять в саду (кстати, вишнёвом), пока второй завтрак не будет готов.
Пара дней тишины, уюта и природы, что может быть лучше? Шмын сбежал от наваливающейся всё больше ответственности и забил на неё, найдя откоряку класса «принести пользу селу». Сено необходимо в любых количествах, даже если будет накошено относительно немного по сравнению с мировой революцией. Переехав в Тау-Тургень парень убедился что деревенское сильно своей стабильностью. Те же люди, те же разговоры, те же вечно бродящие туда-сюда куры, то квохчащие, то кудахтающие. Та же пыль и те же мухи, заразы.
Дом немцев дождался хозяина, не развалился, не испачкался. Соседка по-чесноку следила за порядкам, даже в оранжерее всё путём: цветы растут, ждут, когда их срежут и в город отвезут на продажу. Старков иногда выделывался, представляя раздумья тех, кого считают неодушевлёнными предметами. Например, о чём думают сигареты пока живут в пачке? Небось мечты попасть наружу и стать ценнейшими составными тамошнего социума. Никто же не думает, что его попользуют и выбросят. Да и не хочется стать вонючим окурком, не для этого же наверное создавали. Поэтому, если в пачку вернётся, на время, недокуренный огрызок, то ясно, что он просто лузер и врёт, дабы свою никчемность оправдать.
Жаль, что Валентина урыла в Талгар, поближе к клинике. Придётся самому травничать. Зато оставшиеся немцы, родственники Любы-старшей, уже вовсю кооператорствовали. Аульные казахи клана Казымбетовых поставляли им классные кожи, на Тургенском ремзаводе открыли кооперативный цех по производству металлической фурнитуры и пряжек. Кама посредничал, заказывая в Гусь-Хрустальном вполне качественные разноцветные стразы. Ремни получались «хэндмэйд», но очень достойного качества. Итальянские дистрибьюторы, оба, забирали всё, чтобы добавить в свои магазины эдакую азиатскую бижутерию. Дабы клиент, купив джинсы, мог сразу и «белт» подобрать — хоть под цвет глаз, хоть для толстого живота. И кто говорит, что в советское время секса не было? Всё можно, только не жульничай и не пытайся работников припахивать за три копейки. Тут вам не здесь, то бишь не Папский район Узбекской ССР, с зинданами и своеобразным рабством.
Вот и нужная гора, выделенная председателем поссовета, а на ней одинокий косарь, скосивший от обязанностей прогрессора. Сразу вспомнились битлы: «The Fool on the Hill». А что, типичный «глупец на холме», всё как в песенке-чудесенке, зря ответственная окружающая среда битлов хает. У них, кстати, есть песни и критические, и сатирические, и злободневные, только вдумываться нужно. Вон, одна так и называется «I, me, mine», что в переводе «Я, мне, моё». А в другой вообще отпад, на тему «каково мадонне с младенцем в современном обществе». Типа «автобус уехал, не дождавшись, и теперь пакеты лучше бросить, чем тащить», горько и грустно, что ни говори. Хотя про пакеты вроде у «Уингс»? А уж как возмущались училки, когда появилась рок-опера «Иисус Христос — суперзвезда». Это религиозно, это отвратительно! Ага-ага, щаззз! Там в первой же арии Иуда прямым текстом поёт «мы не считали тебя богом, ты всего лишь человек». Но как педсовету вжевать, если они по-английски не шпрехают? Антирелигиозное произведение, шайтан вас раздери.
Глава 4
Из новостей по радио пришло сообщение о том, что америкосы запустили станцию «Скайлаб». Одна из причин была связана с русскими, то бишь с договоренностью провести совместный эксперимент. А что, на Луне уже двенадцать астронавтов побывали, мусор пособирали и домой привезли, пора и честь знать. Всё равно никаких альенов не нашли, как и инопланетного хабара. Чего деньги зазря тратить, вот и спланировали будущую миссию «Союз-Аполлон». Правда, этот «Скайлаб» не очень прочный оказался, да ещё и перекислороденный. Прикол, но советские скафандры из-за этого рисковано применять на пендосской станции. Леонову и Кубасову спецполимер разработают, чтобы не самовозгорелись. Сама станция недолго пожила, лет шесть, не больше. После чего грохнулась на головы австралийцев. Больше американцы с такой техникой не связывались, ибо в коленках слабы.