А после этого пришлось чуток охренеть от наезда... Афины.
- Олег, это подло. Ты вчера позвал студентов и вместе с ними избил школьников. Если хочешь драться, то дерись один на один, по-честному!
Отпираться не хотелось, Старков не любил спорить и что-то доказывать, потому что это бессмысленно. Тот, кто обвиняет, никогда не слышит возражений и не воспринимает доказательств. Пришлось виновато улыбнуться, взять девушку за плечи, отодвинуть её и пройти в раздевалку. Тем более, что предложенный вариант вчерашнего вообще не влезал ни в какие ворота.
Разгадка нарисовалась возле кабинета английского языка, где ученики разбредались по разным комнатам, разбившись на три группы. В сторонке стоял враждебный Чомба! Странно, но для вызова после уроков в соседний палисадник использовали мелких посланцев, а не тяжёлую артиллерию самолично. Пришлось подойти, соблюдая этикет дедовщины.
- Слышь Шмын, мы всё знаем, поэтому не выпендривайся. Наших чуваков отхерачили звери с общаги, всей кодлой, ясно?
Куда уж яснее! На аульных всегда списывали всё, что можно, называя "зверьём". Действительно, поддерживать реальную версию и мстить мелкому восьмикласснику, означало потерю авторитета для "В"-шников. Никакой славы на нём не заработаешь - не та весовая категория. Поэтому, проще заткнуть Олега, чтобы не трепался, а через неделю всё позабудется.
- Чомба, нет проблем, только если Джура или Немчик опять наедут на мою дочку, снова забью обоих. Извини, но за своих буду стоять горой, хотя вы гораздо сильнее.
Десятиклассник не понял, что за дочка у пацана, но понимал, что дело нечистое и недобитки не всё рассказали.
- Ладно, если за своих, тогда понятно, - согласился амбал и тут же улыбнулся, - слышь, а как ты с ними справился, каратэ что ли знаешь? Покажешь приёмы?
- Да они просто пьяные были, вот и подставились. Отмахал их по-простому, я же самбо занимался в седьмом классе. Да я бы и не полез, но Немчик пятилетнюю девочку хотел ударить...
- Понятно, ладно мы сами с Фашистом с обоими разберёмся.
Чомба ушёл, а Старков вздохнул поспокойнее. Такого поворота он не ожидал. Так что теперь следовало ждать мести индивидуальной, от покоцаных уличных недоносков, без толпы. Уже легче!
Английский вышел боком, Ирина Васильевна заставляла всех говорить ни разу не по-русски и в какой-то момент Олег забылся, поддержав беседу на иммигрантском диалекте. Училка рассердилась на бойкий, но рычаще-корявый трындёж и заставила читать вслух топики из учебника. Мама дорогая, как же это сложно соблюдать все "тьюн-ту", "тьюн-ван" и прочие "фоллрайзы". В учебке так не гнобили: малейшая ошибка и приходилось перечитывать текст с самого начала. И нафига такой пельмень нужен знатоку будущего? Тройку, конечно, влепили, но сил потратилась уйма. Невозможно переучить произношение, которым пользовался последние шестнадцать лет, особенно американское рычание вместо проглатывания буквы.
На большой перемене удалось выкурить половинку сигареты и в буфет сбегать. Пирожки с повидлом обошлись без шмыно-поедания, зато мясное пошло впрок. Попутно ему устроили допрос класса "о чём с Чомбой говорили", но усердное пережёвывание позволило выкрутиться. Опять выкручиваться! Да сколько можно наступать на те же грабли? Хорошо, что звонок призвал к порядку и к литературе с историей. Ну, а после уроков, наступила лафа - мучения с общением кончились и удалось вспомнить имена некоторых учителей и почти всех одноклассников.
Заскочив в кулинарку (по дороге домой) - Старков дорвался до своей мечты последних полутора десятилетий. Молочный коктейль для человека, на дух не переносящего нормального молока, стал наградой за усилия по внедрению в не принадлежавшую ему реальность. Вторая порция, не задумываясь, последовала за первой - "Йесссссс!" Любая сбывшаяся мечта сразу поднимает тонус и вызывает оптимизм, так что жизнь снова засияла новизной и интереснятиной.
По дому бродила безработная матушка и следовало воспользоваться моментом. Приняв душ, чтобы смыть остатки физкультуры и быть готовым к договоренному постригу, Олег всласть пообедал, рассказав мамуленцию сюжет предполагаемой книги. Мама Лия любила фантастику и в принципе одобрила тему, где личность нашего современника попадает в тело княжича, живущего в семнадцатом веке.