Но самым потрясающем в развернувшейся на периферийной карте понятной и легко читаемой карте оказалось отображение на ней попадающих в зону обозрения живых существ. Так, в затаившейся у двери букашке я легко узнал самого себя. И еще увидел тройку совсем крошечных козявок, неспешно дефилирующих по улице рядом с припаркованной вдоль бордюра вереницей малюсеньких машин (на карте улица изображалась с учетом открывающегося из окна комнаты вида на нее, с десятиэтажным отдалением). В неспешно вышагивающим по дороге козявках, несмотря на мизерный размер, по кроваво-красной шкуре я легко распознал бестий.
— Вот ведь гадство! Точно в прорыв угодил, — зашептал я вслух от переизбытка эмоций. — Твари разгуливают по улице, будто дома. Угораздило же меня!.. Стоп, а это еще здесь откуда?
Последняя моя фраза адресовалась замеченному в придорожном зеленом кустарнике белоснежному столбу, со знакомыми ветвистыми «рогами» на макушке. Из-за грязного пыльного стекла этих «рогов» на верхушке столба, при недавнем осмотре улицы из окна, я не заметил, и принял его за обычный уличный фонарный столб. Сейчас же, разглядев четкую миниатюру на карте, я признал в «столбе» берха — подвижное дерево теневой параллели.
Приглядевшись повнимательней к доступному фрагменту улицы, я заметил еще одного берха, притаившегося практически на границе видимости из окна. А на зеленой придорожной лужайке аж в трех местах углядел вкрапления чуждой нашей параллели розовой травы.
Пока дивился невероятному сочетанию флоры двух чуждых друг дружке параллелей, разделенных несокрушимым вроде бы барьером Равновесия, бестии неспешно добрели до конца обозримого фрагмента улицы и сгинули там в неизвестном направлении.
— Если это прорыв, то почему сюда до сих пор не прибыли наши порядочники? — спросил я пустую комнату. — Я здесь уже больше часа торчу. А бестии внизу спокойно разгуливают по дороге, и никто их до сих пор не гоняет.
Увиденное, в совокупности с собственными наблюдениями, развеяло последние остатки недавней эйфории, и меня, как обухом по голове, прибило нехорошее предчувствие, что выпутываться из этой стремной передряги теперь придется без посторонней помощи.
00.47.27… 00.47.26… 00.47.25…
Активированный Навигатор продолжал расходовать не до конца восстановившийся лимит КЭП, и я решил пока что его свернуть. Благо, главную функцию он выполнил, расположение соседних помещений приютившей меня трехкомнатной квартиры обозначил, и никакой подозрительной живности в них не выявил. Дальше, во время практического осмотра квартиры, здоровенный квадрат карты на периферии будет меня беспрерывно отвлекать, все ж таки игнорировать здоровенную блямбу в углу, с непривычки, пока что для меня трудновато.
Накрыл левой ладонью кольцо, надеясь, что универсальный для отмены действия навыков жест сработает и с умением, и не ошибся — изображение карты в углу тут же исчезло.
Аккуратно отворив дверь, я все же, на всякий пожарный, призвал в правую руку копье и, крадучись, направился на разведку в ближайшую по коридору соседнюю комнату.
Глава 8
Навигатор не подвел. Как и было показано на полностью отобразившейся карте, других живых тварей в квартире не обнаружилось.
Всего помещений в квартире оказалось семь. Три комнаты, кухня, совмещенный санузел и, непосредственно соединяющий их в единое целое, длинный прямой коридор. Кухня, ванная и гостиная не пользовались популярностью у пришельцев из теневой параллели, и там везде царило такое же присыпанное сугробами пыли запустение, как в первой комнате (которая, до случившегося здесь прорыва, вероятно, являлась чем-то вроде детской). А вот в самой дальней по коридору спальне твари устроили свое логово, и там царил безумный кавардак.
Еще в коридоре, на полпути к бывшей спальне, я учуял доносящийся оттуда острый мускусный запах. Если вы когда-нибудь были в зоопарке, то точно такой же имели несчастье вдыхать, подходя к вольерам с пушистыми дикими зверями.
Первой с порога комнаты мне бросилась в глаза кособокая конструкция, некогда выполнявшая функцию шикарной двухспальной кровати. Но от былой роскоши теперь не осталось и следа. С половиной подломившихся ножек, и с торчащими из основательно промятого и наполовину выпотрошенного матраса пружинами, эта рухлядь сейчас скорее напоминала какую-то экзотическую пыточную установку. Белесый от шерсти тварей и перьев из растерзанных подушек паркетный пол вокруг кровати был завален еще клочьями вырванной из матраса губки и посеревшими от времени лоскутами разодранного постельного белья. Остатки кровати и горы мусора вокруг нее местами «украшали» скопления бурых пятен засохшей крови.