И сейчас, тяжко вздохнув, побрел медитировать на злосчастный коврик…
Так-то к залу этому за двадцать дней я уже основательно прикипел, и если сейчас отобрать у меня утренние визиты сюда, пожалуй, я даже начну тосковать по качалке. Ведь, если не брать в расчет начальную получасовую потерю времени на беспонтовую медитацию, дальнейшие занятия на местных тренажерах стабильно приносили мне нехилые ежедневные бонусы в прокачку силы, ловкости и выносливости. Причем, поскольку Мираж Хозяина находился вне локаций теневой параллели, за прокачку здесь я получал вовсе не теневые бонусы к параметрам, а напрямую процентные прибавки непосредственно к самим параметрам. И я реально наблюдал в зеркальном отражении, как буквально после каждой тренировки совершенствуется мое тело. Неказистая и костлявая в первый день появления здесь, сейчас на двадцатый фигура обросла жгутами мышц, и в движениях зеркального двойника появилась даже какая-то грация хищника.
Минуты пустой медитации, как всегда, ползли с наводящей тоску улиточной скоростью. Но я мужественно терпел и честно отбывал номер, сидя в позе лотоса с закрытыми глазами. Хозяин учил стараться в это время мысленно погружаться вглубь себя и пытаться нащупать энергетические каналы — которых, к слову, на Дикой полосе у меня было открыто аж девять штук. Я честно пытался, каждые две-три минуты медитации погружался и нащупывал, но нифига у меня не выходило. И оставалось лишь сожалеть о старой-доброй Дикой полосе, доступ к которой теперь мне был заказан. Как же там все было просто и доступно — ползешь себе под менгирами по каменным занозам в узкой кишке, потеешь, кряхтишь от боли… Зато на выходе насквозь понятная горка плюшек тебя ожидает. Не то, что с этой нифига невнятной медитацией. Сидишь тут, ждешь у моря погоды — у-ууу, бесит, блин!
Первые четверть часа сегодняшней медитации протянулись в штатном режиме: ничего не наблюдаю, нифига не ощущаю. Но в начале второй половины нудного процесса неожиданно случился долгожданный прорыв.
Я даже не сразу понял, что произошло, когда в очередной раз, погрузившись в глубины сознания, попытался вновь чего-то там эдакое нащупать. Глаза у меня были плотно закрыты, но вдруг перед мысленным взором стали из ниоткуда проступать контуры разноцветных веток, которые переплетаясь отдельными частями друг с другом, образовывали через какое-то время некое подобие уродливой человеческой фигуры — моей фигуры… Почему уродливой? Да потому что обозначившиеся наконец-то в виде веток энергетические каналы присутствовали, как выяснилось, пока что далеко не во всех частях тела, от чего энергетический образ фигуры выглядел, как кособокий калека, с огрызком на месте головы, культей вместо левой руки и практически без обеих ног.
— Ишь ты! Никак и впрямь сработала идея Саффула! — громыхнул непривычно довольный голос Хозяина. — Наконец-то, и здесь дело сдвинулось с мертвой точки!
А я предупреждала, что неспроста тебе халявный пропуск в бордель рогатый подсунул, — хмыкнула союзница. — Тебя, Сережа, черти, как кобеля на случку отправили.
— Да и ладно, — зло буркнул я в ответ. — Зато впервые за двадцать дней с нормальной девушкой пообщался.
Ах ты ж!.. — Марина аж задохнулась от возмущения.
— Эй, там! Ну-ка без разговоров! — пресек наш спор снова посуровевший голос Хозяина. — Сорвешь медитацию, накажу!
Пришлось вновь сосредоточиться на погружении вглубь себя… После повторного захода на пару секунд я запаниковал, не обнаружив на месте разноцветных «веток», но вскоре их контуры снова стали потихоньку разгораться в темноте.
Глава 7
Всего «веток», формирующих энергетических каркас моей фигуры, я насчитал ожидаемо девять (как, собственно, и открытых энергетических каналов в характеристиках Персонального Кольца Развития). Все они «произрастали» из общего… не знаю, как это назвать, пусть будет «корня». Который находился под сердцем в районе солнечного сплетения. Пять «веток» развивалось вверх, и четыре — вниз.
Из четырех нижних, три переплетающиеся меж собой «ветки»: коричневая, темно-зеленая и грязно-желтая, располагались в районе живота — причем, коричневая и темно-зеленая в этом «клубке» были в разы пышнее грязно-желтой. Четвертая — серебристого цвета, пробила «клубок» тонким стеблем без ответвлений, а бурно разветвляться начинала ниже живота, в области паха.