— Ну, вот, видишь, все уже прошло, как я и говорил, — предъявил я подруге, когда мы со скандалом сбежали-таки в коридор (предварительно, разумеется, деактивировав действие Целебного пота).
— Да, сейчас вроде норм, — вынуждена была констатировать Машка, обнаружив вернувшийся на мое лицо румянец, и не заметив больше нигде следов мгновенно испарившегося пота.
— И вот нафига было, спрашивается, с лекции сбегать?
— Ну, блин, Сережка. Я ж реально за тебя испугалась. Ты ж там бледный-бледный вдруг стал.
— Это от недосыпа, Маш. Потому что некоторые, мне выспаться помешали.
— Да ну тебя.
— Ладно, не дуйся. Пошли что ль в буфет, раз уже с лекции сбежали. Хоть позавтракаем там нормально.
— Угу. А купи мне тогда эти…
— Которые?
— Да, блин, Сережа, не перебивай.
— Я вообще молчу.
— Вот и мочи.
— Вот и молчу.
— Помнишь, рогалики там такие воздушные в тот раз были, орешками еще обсыпанные?
— Которые тебе еще до визга понравились?
— Ага.
— Неее, че-т не припомню.
— Да, Капустин, блин!..
Интерлюдия 2
Интерлюдия 2
— Начальник, дай сигу-то подымить.
— Не велено!
— Да ладно, зёма. Че ты? Не жмись. Всего одну сигаретку. Уж не обеднеешь с одной-то.
— Цыганов, отвали, а. Ехай молча.
— Не ссы, зёма, я майору не скажу.
— Конечно не скажешь. Потому что нечего будет говорить.
— Ну хоть затянуться-то дай мне разок.
— Перетопчишься.
— Начальник, будь человеком. Из-за этих пересылок долбанных я уже сутки, считай, не куривши.
— Сутки вытерпел и еще столько же подождешь. Говорят, для здоровья полезно.
— Ну че те жалко, что ль? Вон же ж сам дымишь, как паровоз.
— Мне можно.
— Ну начал…
Очередная попытка арестанта умаслить охранника вдруг на полуслове была прервана мощнейшим взрывом. От которого массивный автозак сперва подскочил высоко вверх, испуганной жабой, а потом, неуклюже приземлившись, покатился колобком куда-то в бок.
Разумеется, находящиеся внутри бронированного фургона арестант и охранник заметались внутри сбесившегося салона из стороны в сторону, словно тапки в стиральной машине. С единственной разницей: арестант плющил фейс, конечности и бока о стальную решетку своей персональной клетки, а охранник калечился о стальные броне-листы внутренней обшивки всего остального фургона.
Когда болтанка боковых переворотов прекратилась, одинаково избитые арестант с охранником, не успев подняться с пола (которым после череды кувырков теперь сделался потолок автозака), услышали снаружи треск автоматных очередей. И стук пуль по бронированной стене за кабиной автозака без слов рассказал выжившим внутри фургона людям о хладнокровном расстреле там, впереди, гораздо менее защищенных майора с водителем.
— Цыганов, сука, это че, нахрен, за дерьмо творится⁈ — пропыхтел охранник, подтягивая под себя непослушные конечности и пытаясь вскарабкаться хотя бы на четвереньки.
— А я знаю? — растерянно откликнулся арестант и тут же застонал: — Ой-ей-ей! Моя нога! Она, кажись, сломана! А-а! Помогите!..
— Сука, дурку мне тут не гони! — озлился охранник и, трясущейся рукой кое-как вытащив из кобуры табельный «макаров», направил на скрючившегося за решеткой соседа по несчастью дрожащий ствол. — Заткнись, мразота! Пристрелю!
— Эй там в домике⁈ — раздался снаружи незнакомый мужской голос, сопровождающийся требовательным стуком в перевернутую вверх тормашками наружную дверь. — Отпирайтесь и выходите с поднятыми руками!
— Ага, чтоб как Семеныча с Пашкой меня! — фыркнул охранник. — Пошел в жопу, ушлепок! Нам и здесь хорошо!
— Слышь, мужик⁈ — подключился снаружи к переговорам второй незнакомец. — Лучше сам выйди, и я те слово даю: жизнь тебе тогда сохраним!
— Да пошел ты! Слово он мне дает, мразь! — уже поднявшийся с грехом пополам по стеночке на ноги охранник смачно харкнул себе под ноги и, отщелкнув предохранитель на по-прежнему нацеленном в голову арестанта пистолете, приказал: — Вели своим подельникам, чтоб валили отсюда нахрен! Или пристрелю, как собаку, при попытке к бегству!
— Начальник, ты че! Какое бегство с такой-то ногой⁈ — возмутился арестант, задирая изувеченную конечность.
— Слышь, рембо, не дури там. Лучше выходи по-хорошему. А то ща гранату на дверь повесим, и сами вынесем перегородку эту к хренам! — привел снаружи веский аргумент номер первый.
— И нас обоих, с Цыгановым, тогда здесь по стенам кровавым паштетом размажет! — с отчаянным весельем в голосе парировал охранник. — Но этот сученыш еще раньше от пули моей сдохнет! Обещаю!