— Нет уж, спасибо, — проворчал я, нагибаясь и подбирая салфетку. — Выброшу ее, к чертовой матери, в ближайшую урну.
— Ишь ты, — фыркнул трунг. — Впрочем, дело твое. Не хочешь тренироваться с салфеткой, возьми другую мелкую вещицу.
— Да я вообще не буду больше с инвентарем связываться! — возмутился я. — Оно мне надо, каждый раз такую боль терпеть!
— Погоди, не горячись. Ты не правильно все понял. Сам процесс использования функции совершенно безболезненный. Боль ты испытываешь, когда прокачиваешь новый инвентарь. Я, к примеру, сумкой пользуюсь совершенно безболезненно, потому что она у меня прокачена на сто процентов. Но если захочу воспользоваться ранцем, мне придется терпеть боль, пока не прокачаю и его до сотни.
— Блин, у меня складка всего на пять с половиной процентов прокачалось! Это ж сколько еще страдать, чтобы ей нормально пользоваться?
— Поначалу раскачка быстро идет. Если заставишь себя тренироваться хотя бы пару раз в день, за пару недель точно складку раскачаешь. Кроме того, точно поднимешь на уровень телекинез. И еще некоторые характеристики неплохо подкачаешь.
— Ладно, убедил, буду качать инвентарь.
— Вот и славно, — кивнул трунг. — А теперь, Олег, напряги память, и расскажи, как оказался на Зукде?
Злюфа впился в меня бульдожьей хваткой, и следующие десять минут заставлял снова и снова проговаривать заученную легенду. Стараниями трунга, до выхода из потока выдуманная биография отскакивала у меня от зубов не хуже настоящей. Я без заминки, с ходу, правильно отвечал на любые каверзные вопросы о мнимом прошлом. Злюфа был очень доволен и, в качестве поощрения, обещал, по прибытии на место, спуститься на пару минут вниз, под так приглянувшиеся мне деревья.
Небоскребы, по мере удаления от центральной части города, становились все ниже. Я с первых секунд полета пытался считать этажи попадающихся на глаза домов, и если, поначалу, не хватало на это времени — антиграв уносился прочь и сворачивал за угол еще до того, как я успевал дойти хотя бы до середины дома, — то примерно через четверть часа полета в потоке я успел сосчитать этажи первой высотки. Это оказался пятидесятипятиэтажный дом. Когда высота домов дошла до сорока этажей, дальнейшее снижение прекратилось. К тому времени поток уже не петлял среди стен небоскребов, а ровной линией тянулся над стеклянными крышами сорокаэтажек, сплошь заставленных разноцветными антигравами жителей домов.
Как и обещал Злюфа, свободный полет в потоке затянулся примерно на двадцать минут. Когда пришла пора маневрировать, трунг снова взял управление антигравом в свои руки.
Повинуясь движению рычага в руке Злюфы, наш грушеподобный полосатик вырвался из тесного строя летательных аппаратов, уносящихся дальше по прямой, и полетел к одиноко возвышающемуся над черным морем крыш семидесятиэтажному ярко-красному строению.
— Надо понимать, это и есть пресловутая призывная контора? — спросил я.
— Она самая, — кивнул Злюфа. — Не спутаешь. Видишь, как выставилась. Но сейчас — это еще что. Увидел бы ты башню ночью — вот уж где незабываемое зрелище. Представь, во тьме она со всех сторон прожекторами подсвечивается. Разумеется, сделано это чисто из практических соображений, чтобы какой-нибудь лихач по дурости не влетел в стену на антиграве. Но вид у башни в лучах ночной иллюминации — просто закачаешься.
— Да и днем красная высотка выглядит эффектно, — неожиданного для себя самого, расщедрился на комплимент.
— Цвет тоже не просто так, — подхватил трунг. — Вояки специально подальше от центра потребовали свою контору выстроить и выделить высотой и цветом. Чтобы обреченные на службу призывники потом не смели жаловаться, что, дескать, заплутались в городских высотках и не нашли нужного дома. Такую башню, при всем желании, ни с чем в округе не спутаешь. Кстати, из-за красного цвета за призывной конторой закрепилось прозвище — «башня крови».
— Звучит мрачновато, — поежился я.
— Не боись, призывник. Если все сделаешь, как договорились, наша проблемка разрешится быстро и бескровно.
За пару сотен метров до «башни крови» трунг потянул рычаг вверх, и антиграв стал стремительно набирать высоту. Через считанные секунды он уже парил над широкой крышей красного небоскреба.
Описав большой круг, Здюфа заметил небольшую прореху в тесных рядах припаркованных летательных аппаратов и изящным маневром мастерски вклинил туда нашу «полосатую грушу».
Глава 16
Происшествие в парке
В нижнем парке, куда, держа слово, Злюфа спустил меня на скоростном лифте прямо с крыши, и впрямь оказалось очень красиво.
Из разъехавшихся в стороны стеклянных дверей небоскреба мы вышли на мощеную оранжевым кирпичом дорожку. Живой изгородью с обеих сторон ее окаймляли метровые ряды темно-зеленых кустов, усыпанные голубыми бутонами незнакомых экзотических цветов. Больше всего цветы напоминали тюльпаны, только сросшиеся цветоножками, и торчащие в разные стороны по десятку штук из одного бутона. С секундной задержкой полная сюрпризов после закачки информации память выдала мне название цветов — голубые рифусы.
Цветов вокруг было так много, что парк буквально пропах их тонким ароматом. Проблема недостачи солнечного света в тенистых аллеях решалась с помощью специальных светильников. Размещенные на равном удалении друг от друга над рядами рифусов, в виде прозрачных стеклянный навесов, они направляли мягкий ультрафиолет на растения, и гармонично вписывались в интимный полумрак парка.
Через каждые пятьдесят метров ровные ряды рифусовых кустов расходились в стороны, изгибаясь аккуратными полукольцами, внутри которых размещались изящные, воздушные и словно сотканные из невесомой паутины лавочки. Материалом для паутинных нитей служило все то же местное многофункциональное стекло.
За рядами рифусовых кустов на равном отдалении друг от друга тянулись необъятные древесные стволы, с плотной темно-коричневой корой, без сколов и болячек. Как и обещал Злюфа, деревьев в парке оказалось гораздо меньше, чем виделось сверху. Могучие стволы отделяли друг от друга многометровые интервалы, но мощные ветви крон, похожие на самостоятельные деревья, только растущие не вверх, а в стороны, легко добирались до соседних и тесно с ними переплетались, образуя над головой прогуливающихся внизу горожан живой зеленый щит от солнечных лучей.
Землю вокруг деревьев, вместо травы, покрывала светло-зеленая галька. Из глубины пышных крон то и дело доносились мелодичные трели каких-то певчих птичек.
На перекрестках улиц-аллей красовались роскошные фонтаны. Увы, из-за дефицита времени, мне удалось увидеть лишь два, на ближних перекрестках.
Первый попавшийся нам на пути фонтан был исполнен в виде гигантской жемчужной раковины, где чашеобразная нижняя створка служила бассейном для сбора воды, а нависающая над ней плоская верхняя створка беспрерывно исторгала десятки пенных струй и ручьев, омывая ими жемчужину величиной с баскетбольный мяч. Причудливая композиция, несмотря на великанские размеры, выглядела очень натурально. Сворки раковины снаружи были изготовлены из старинной, позеленевшей от времени меди и украшены, имитирующими водоросли, обрывками бурых сетей. Нутро резного бассейна и верхней створки было выточено из розового мрамора. Жемчужина из матового белого стекла подсвечивалась изнутри таинственно мерцающим огоньком, имитируя присутствие внутри жизни.
Следующий фонтан после красоты первого откровенно разочаровал. Это оказалась обычная круглая тарелка бассейна с бьющими из центра струями воды. Его я рассматривал без особого желания, пока краем глаза не заметил над водой разноцветное мельтешение — словно там пронеслась стайка пестрых бабочек, из ниоткуда вдруг появившаяся и в никуда тут же сгинувшая. Заинтригованный, подошел к краю к фонтана, и вместо бабочек обнаружил в кристальной воде бассейна стайку рыбок. Долго мучиться над разгадкой чуда, к счастью, не пришлось. На моих глазах рыбки вдруг дружно рванули со дна к поверхности и, вырвавшись из воды, в затяжном прыжке несколько мгновений парили в воздухе. Это было очень красиво. Казавшиеся в воде неприметными серыми тенями, на воздухе они полыхнули всеми цветами радуги и брильянтами заискрились в бликах пробивающихся сквозь древесные кроны солнечных лучей.