Подавшись вперед, я пересел с заднего дивана в соседнее с пилотом кресло и, покосившись на хмурого таксиста, на всякий случай, спросил:
— Сюда можно?
— Ты деньги за перелет заплатил, значит можешь сидеть, где пожелаешь! — раздраженно пробурчал в ответ сосед и дернул рычаг вверх, отчего антиграв свечой взмыл на десять метров над крышей небоскреба, и обоих людей чувствительно вдавило в кресла.
Привычный к перегрузкам пилот лишь презрительно скривился, наблюдая, как отдуваюсь я на соседнем сиденье, беззвучно матерясь сквозь зубы. Манипулируя рычагом, он на месте лихо развернул антиграв в нужном направлении, потом неспешно протащил над красной крышей «башни крови» и, добравшись до края, тут же бросил летательный аппарат камнем вниз.
Почувствовав, как кресло уходит из-под зада, я судорожно впился пальцами в подлокотники. К счастью, падение продлилось считанные мгновенья. Нырнув в просвет между соседними со свечой конторы сорокаэтажками, антиграв словно угодил на невидимый батут, падение мгновенно застопорилось и через пару секунд сменилось резким отскоком. Пилот снова поднял летательный аппарат на десятиметровую высоту и, наращивая ход, повел над бесконечными рядами черных крыш.
Не решаясь больше тревожить нервного пилота, я судорожно сглотнул набежавшую слюну и, отвернувшись, молча уставился на однообразие многоэтажек за боковым стеклом.
Первым испытание тишиной не выдержал сам пилот.
— Лететь долго, может, познакомимся? — заговорил вдруг рыжий парень. И, не дожидаясь ответа, тут же представился: — Меня зовут Курт. — Оторвал от рычага правую руку и протянул мне.
— Олег, — в свою очередь отрекомендовался я, крепко пожимая большую сильную ладонь.
— Извини, что взъелся, — повинился Курт, возвращая руку обратно на рычаг управления. — Я в бешенстве был от проделки злобной стервы. Ты ж видел, у нее денег полный карман был. И я уверен, это не ее бабки, а конторские, которые она сейчас, вернувшись, сунет обратно в сейф. Казалось бы, деньги все одно не твои, чего жаться, заплати, сколько просят, тем более цена моя честная и ни грамма не завышенная. А она вона как все повернула! У-у, змеюка конторская! Что б хвост у тебя отвалился и когти все покрошились!
— Да, та еще стерва, — кивнул я, поддерживая разговор.
— Ей не деньги нужны, а возможность с их помощью показать власть, унизить и поиздеваться, — распалялся пилот. — Все они конторские такие. Сколько раз зарекался не летать больше на крышу «башни крови» — но когда привозишь в эти края клиента, не хочется улетать отсюда порожняком. А заполучить клиента здесь возможно лишь в одном месте — невольно приходится преступать зарок и заводить антиграв на крышу призывной конторы…
— Значит, мне сегодня крупно повезло, — попытался я разрядить обстановку.
— В смысле? — не понял Курт.
— Ты давал зарок. Значит, мог не прилететь. Но сегодня прилетел. А мне как раз сегодня до зарезу нужно успеть через три часа на Седьмую Юго-Западную.
— Ну так-то, конечно, — кивнул Курт и вдруг огорошил: — Что-то я слишком о проблемах своих разболтаться. Но, по сравнению с тем, как тебе, приятель, не повезло, все они бледнеют и исчезают.
— Чего⁈
— Мою старшую сестру Эльзу восемь лет назад вот так же направили отсюда на Седьмую Юго-Западную учебно-тренировочную базу. Мне тогда было пятнадцать, я был младше сестренки на три года и вместе с родителями сопровождал ее до дверей базы. Никогда не забуду, какие у нее были затравленные и испуганные глаза перед расставанием.
— Я так понимаю, до возвращения сестры ждать уже осталось не долго, — попытался утешить пригорюнившегося таксиста. — Через пару лет она вернется и…
— Она никогда не вернется, — дрогнувшим голосом перебил Курт. — Эльза погибла в первый год службы. Из похоронки мы узнали, что ее хоф в составе Пятого Имперского Флота проводил зачистку рухов на Присте. В той кровавой мясорубке погибло более четырех тысяч жал Империи, среди которых оказалась и моя невезучая сестра. А виной всему чертов закон об обязательном призыве первенцев.
Курт достал из кармана электронную сигарету в виде колбы синего стекла с мундштуком, сдвинул рычажок активации устройства и, сунув в зубы, жадно затянулся.
— Если хочешь, можешь тоже курить, — предложил пилот, выпуская из ноздрей струи белоснежного дыма, с приятным незнакомым ароматом.
— Спасибо, не курю.
— Умом-то я, конечно, понимаю, — продолжил Курт изливать душу, — без постоянной подпитки свежей крови, наш флот утратит боеспособность, тогда орды рухов заполонят на наши беззащитные планеты, и речь пойдет уже не о тысячах, а о миллиардах погибших. Но я слишком хорошо помню, как сердце сжималось от тоски, когда в детстве, обнимая любимую сестру, я понимал, что Эльза обречена на ужасный призыв.
Курт судорожно затянулся и, выдохнув густое облако дыма, продолжил:
— Ее дни рождения никогда не были такими веселыми и беззаботными, как у других детей. Вместо радости, они приносили слезы. У сестры не было будущего, лишь короткое настоящее до восемнадцати лет.
— Не было будущего — скажешь тоже, — не сдержавшись, фыркнул я. — Ведь не на расстрел ее уводили в восемнадцать лет.
— Это хуже, чем на расстрел. После расстрела хотя бы остается тело, которое можно похоронить. А так!..
Курт снова яростно задымил.
Воспользовавшись паузой, я попытался отстоять свою точку зрения:
— Поверь, я очень сочувствую твоему горю. Твоя сестра погибла и это бесспорный факт. Но ведь не все жала погибают. Немалый процент счастливчиков, отслужив десять лет, возвращаются домой заслуженными ветеранами.
— Я гляжу тебе в «башне крови» неплохо мозги промыли, — усмехнулся Курт. — Прям, как участковый инспектор, агитируешь. Забыл только добавить про полный мешок литариев, что непременно будет покачиваться за спиной славного ветерана, по возвращении в отчий дом.
— Ну да, выплатят разом все премиальные за десять лет службы, — кивнул я, но уже не так уверенно.
— Во-во. И эта замечательная сказка действительно работает, если кто-то в родне носит це-стожские нашивки, — огорошил очередным признанием рыжий парень. — Своих родственничков начальственные вояки пристраивают служить в тихих уголках Империи. И у этих счастливчиков все шансы дожить до ветеранской премии. А прочую безродную шушеру, вроде сестры и тебя, наивный мечтатель, швыряют в самое пекло, где шансы уцелеть и вернуться домой практически нулевые.
— Откуда такая информация?
— Приятель, ты чего новости по отражателю не смотришь? Сводки в системной сети не читаешь? — в свою очередь удивился Курт.
— Какие еще?.. — начал было я, но не договорил, остановленный очередным сюрпризом памяти.
На меня снизошло озарение, и я узнал, что существующая в Империи Хофа системная сеть — это некий аналог хорошо знакомого земного интернета, только без участия посредника в виде компьютера или смартфона. С помощью своих Систем носители получали через системную сеть доступ к океану информации, и могли общаться с друзьями на огромном расстоянии.
Разумеется, я тут же задался вопросом, почему вся эта радость стала известна мне только сейчас? Отчего Система не предложила выйти в сеть сразу же после симбиоза с телом?
И получил удручающий ответ.
Оказалось, активация Системы носителем, вовсе не превращала его автоматически в пользователя сети. Системная сеть, по сути, являлась дополнительной функцией, активирующейся при достижении носителем двадцать седьмого уровня развития. До нужного уровня, увы, пока что я не дорос. И с теперешним двадцать третьим — не видать мне желанной сети, как своих ушей.
— Эй, чего замолчал? Обиделся что ли?
— Нет, просто задумался.
— Ну-ну, — хмыкнул Курт, выпуская из ноздрей очередное облако белого дыма.
Вытяжка в антиграве, кстати, работала просто великолепно. Исторгнутый курильщиком дым за считанные секунды бесследно оседал на полу, и мне неудобства не доставлял.
— Вообще, странный ты какой-то, — неожиданно выдал Курт, убирая в карман электронную сигарету. — Меня расспрашиваешь, а о себе ни слова. Под дурака косишь, а у самого, поди, папаша це-стож. А я, болван, все в толк не возьму, с чего вдруг стерва конторская какому-то жалкому рекруту такси нанимает и до самого антиграва провожает! Точно, це-стожский сынок — все сходится.