— Да откуда я знал, что она до такой степени боится мужчин?! — Ридар был не меньше меня разъярен и не пытался скрыть этого. — И не надо меня переубеждать, что она дитя нашего мира. — Он зыркнул на меня, мотнув головой. — Я сначала был не уверен, но меня на это навели блины, которые готовила определенно она, раз слуг у вас нет. Помогая убрать тарелки, я заговорил с ней на языке ее мира, а она ответила. И не надо делать из меня дурака! — Рявкнул мужчина. — Это моя работа выявлять таких гостей как она! И я профессионал в своем деле!
— Ты не сможешь забрать ее у меня. — Я был в ярости. — Она моя сестра, законная и я являюсь ее опекуном до ее замужества. Никто не в силах забрать ее у меня, я не позволю.
— Да знаю я! — Отмахнулся Ридар, вышагивая по гостиной. — Я и не собирался! Всех иномирцев, которых нашло мое ведомство, селят в одном месте, оставляя их под ненавязчивым присмотром, чтобы не натворили дел со своими идеями покорить этот мир, либо переделать, наводнив оружием своего мира! Мне интересно другое сейчас. — Я набрал полные легкие, пытаясь успокоиться. Ридар последовал моему примеру. Сначала разберемся в деталях, а потом уже можно и подраться. — Почему она так боится мужчин?
— Я связан клятвой. — Я развел руки в стороны и сел в кресло. Ридар уселся в соседнее. — Но думаю, ты и сам догадался.
— Догадался. И мне это не нравится. Ты знаешь кто?
— Нет. — Я покачал головой. — Иначе он был бы уже мертв.
— Она нуждается в лечении. — Его слова успокоили мою ярость, он не специально напугал сестру, это вышло случайно. — Иначе она никогда не станет доверять мужчинам.
— Я работаю над этим! — Говорить о Даре мне не хотелось, но пока я сделать ничего не мог, дружба с ним нам нужна, или придется переезжать, что пока тоже невозможно в силу учебы Дары.
— Хотя меня удивляет наличие дара у Дары. — Мужчина улыбнулся над игрой слов. — У иномирцев редко пробуждается дар, тем более такой ценный.
— Я сам был удивлен. — Я позволил себе хмыкнуть.
— Дара проснется, передай ей от меня искренние извинения. — Начал Ридар, услышав приближение племянника. — Я чуть позже встречусь с ней сам и еще раз извинюсь. А сейчас нам с племянником пора, увы, меня ждут дела.
Ридар встал, я тоже поднялся. Мы пожимали друг другу руки, когда в дом забежал Ватхен, держа в руках букетик купальниц. Увидев нас, он замедлился и пошел неторопливо, как следует истинному аристократу.
— А где Дара? — Он оглядывался, взглядом ища Дару.
— Ей стало нехорошо, она отправилась отдыхать. — Ответил ему. — Давай мы поставим твой букет в вазу и я отнесу его к Даре, когда она проснется, хорошо?
— Ладно. — Со вздохом, но мальчик все же согласился. Мы сходили на кухню, набрали воды и поставили в нее букет.
— Ватхен, нам пора. — Подал голос Ридар, последовавший за нами. — Мы еще придем к Даре.
Я проводил их до ворот и с облегчением закрыл за Ридаром дверь. Когда я собирал сведения про семью Ватхена, там ничего не говорилось о том, что Ридар ищет таких, как Дара. Ррырг! Если бы знал, ни за что не познакомил с Дарой, и вообще увез ее подальше. Нужно пообщаться с Гийяром на эту тему, либо он тоже не знал теневую профессию, либо его провели. Решено, вечерком наведаюсь к нему.
Сейчас же, пока Дара спит, я решил помедитировать, как говорит Дара, пытаясь слиться с миром. Хочется надеяться, что мне когда-нибудь удастся пользоваться нейтральной энергией.
Ознакомленный с нюансами, я принес мягкий коврик в сад, расстелил на траве и сел, удобно скрестив ноги. Закрыл глаза, чувствуя себя немного глуповато, расслабился. Слиться с миром, значит.
Бескрайнее небо над головой, поражающее синевой….
Порывы летнего ветра, дарующие прохладу….
Трава под ногами, наполненная жизнью….
Незаметно пропадали звуки, сливаясь в один…
Исчез ветер, забрав с собой все мысли….
Осталось тело…словно могучий ствол древа, уходящего глубоко вниз корнями….
Я и был этим деревом, всей сущностью ощущая, как энергия вливается в меня, проносясь с бешеной скоростью по венам…
Вынырнул я минут через тридцать, может час. Чувствовал себя намного бодрее. Проверил резерв. Улыбнулся.
Резерв, наполовину опустошенный в защиту дома перед медитацией, был полон, даже слегка переполнен, создавалось ощущения булькающей энергии, готовой вот-вот выплеснуться через край.
Попытка встать провалилась. Сейчас я чувствовал свои руки-ноги как деревянные, словно и был на самом деле деревом. Тяжелым, неповоротливым, но наполненным жизнью. Встав, я стал делать упражнения, чтобы разогнать кровь и размять мышцы. Проделав небольшой комплекс движений, отправился в дом, с чистой совестью выпить отвару.
Как Дара и рассказывала, мир откликнулся легко, стремясь поделиться энергией. Благодаря ей, этот процесс у меня происходил легче, так как она уже устанавливала связь, когда мой резерв был пуст. Пусть я по-прежнему не мог сам управлять энергией, но мог пополнять ее, когда необходимо. Мое взаимодействие с миром только начинается.
Усмехнувшись, я пошел в дом, насвистывая песенку бардов.
Дара.
— Доченька, запомни хорошенько, что страх, любой страх отравляет твою жизнь, пусть медленно, исподтишка, но губит тебя. — Родной голос папы был успокаивающим и полный поддержки. — Ты должна побороть его или он погубит тебя, безвозвратно убивая твой дар.
— Но папа… — По щекам бежали дорожки слез, оставляя мокрый след. — Я не могу, у меня не хватает сил. — Я сглатывала противный комок в горле, а он все никак не уходил, грозясь вылиться потоком паники, истерии и еще большим объемом слез.
— Ты моя дочь. — Папа ладонью вытирал слезы. Ласково, нежно, так, что болело сердце. — Ты сильная девочка и сможешь, я верю в тебя. Не все такие, как он. Стоит проверить один раз и сразу станет легче. — Он прижал меня к себе, крепко и надежно. Я впитывала его уверенность, спокойствие и непоколебимую решимость. — Поплачь, родная, я здесь, и всегда буду рядом.
И я плакала, выплескивая весь ужас, мешающий спать, всю боль, которую хотелось забыть, боязнь, как мужчин, так и чужого мира. Выла, желая навсегда спрятаться в надежных объятиях отца, забыться за его широкой спиной. Сейчас я чувствовала себя той маленькой девочкой, которая бежала к папе, расшибив коленку.
— Все хорошо, Дарочка, все хорошо. — Папа гладил меня по голове, успокаивая. — Будь сильной, родная.
Выплакавшись, я чувствовала себя намного легче. Так, словно с плеч свалился неподъемный груз, сравнимый разве что с небом, которое удерживал титан Атлант. Отстранившись, папа ласково поцеловал в лоб, укладывая на подушку, взгляд любимых и таких родных карих глаз ласково глядел. Стерев мокрые дорожки слез, папа в последний раз погладил по щеке и сказал.
— Не смотря ни на что, помни, мы всегда рядом, даже тогда, когда нас нет. — Папа улыбнулся. — Мы любим тебя, ты наш дар, подарочек, пусть сейчас и далеко. Будь сильной, девочка моя.
Миг и я одна. Папы больше нет рядом. Я проснулась и открыла глаза. В душе была пустота, снова захотелось плакать, но усилием я подавила этот порыв. Я буду сильной, папа. Ради тебя, ради мамы, ради брата.
Когда в комнату зашел брат, я была спокойна. Улыбнулась Колру, заметив в руках поднос с бутербродами и отваром.
— Это все мне? — Спросила, прочистив горло.
— А вот и не угадала. — Усмехнулся брат. — Это все мне.
— Ха-ха, врунишка. Ты лопнешь. — Поддразнила, видя лукавый блеск глаз. Он поставил поднос мне на колени и сел рядом. — Так уж и быть, я поделюсь с тобой.
— Премного благодарю. — Брат величаво склонил голову, но не выдержал, улыбнулся. — Давай налетай.
Мы перекусили, запивая все сладким отваром. И нет, мы не накрошили еды на кровать. Я с удовольствием поглощала еду, и мне было абсолютно все равно, что ем я на кровати. Главное рядом был брат, молчаливо поддерживающий меня, не задающий вопросы о том, что случилось. За это я была ему благодарна. Колр был отличным братом, чутким и понимающим.